Последние лет пятьдесят вспоминать об украинских националистах было запрещено. Рейх старался скрывать кровавые расправы против мирного населения. Великий Рейх принимает всех, как же смешно. Всё это понимала Анна, в силу своих профессиональных возможностей, ей довелось пообщаться с бывшими советскими гражданами, которые избежали смерти после войны. Она от них узнала много того, о чём не расскажут в школе. Именно поэтому она и хотела падения Рейха, и вот сейчас, мечта может стать реальностью.
– О чём задумались Анна? – спросил Алексей Петрович.
– Об УПА, – ответил девушка.
– Хуже немецкого нациста может быть только украинских националист, – Алексей Петрович похлопал себя по карманам и вытащил пачку сигарет. Контрабанда, в Рейхе курение запрещено. – Когда всё активно начнётся, мы не должны уподобиться им.
– Расскажите мне о вашем плане?
– Он не только мой. Почти тридцать лет объединение людей, как и я, его продумывали его и прорабатывали. Парадоксально, но Рейх, с момента создания новых рейхсгау и открытия школ, дал нам возможность самолично свергнуть режим. Мы этим шансом воспользуемся, и тогда наступит мир.
– Какой мир?
– Лучше, чем нынешний.
– Замечу, что вы, я, Максим, живём лучше, чем многие немцы, и все ровно хотим падения Рейха, – поразмыслила Анна.
– Всё так, но мы не большинство. Все люди должны стать равными, по крайне мере в правах. Скоро вы, Анна увидите, что даже простые немцы устали от взора Рейха. Арийская теория давно уже провалилась, и рано или поздно режим падёт. Империям суждено умирать, а мы просто ускорим неизбежное.
– Самое главное с меньшими потерями, – вступил в разговор Максим. – Революция никогда не проходит гладко.
– Именно! – Алексей Петрович достал сигарету, но закуривать не стал. – Молодые люди, всё будет, вам суждено изменить мир, а моё дело лишь направить. – Он направился к выходу из подземного помещения. – Прошу меня извинить, мне нужно связаться с коллегами. Максим, расскажите Анне о нашем плане. Она обязательно нам поможет.
Алексей Петрович ушёл, оставив Анну и Максима наедине. Им было о чём поговорить.
В Берлине в здании управления Абвера на Тирпицуфер, 74 тоже было неспокойно. Всё утро руководитель разведки Харм Келер, Бригадефюрер СС сидел на телефоне, проверял почту и связывался со своими людьми на местах, в надежде узнать хоть какую-то информацию об устроенных диверсиях.
Он то поднимался из своего бордового протёртого кожаного кресла и расхаживал по комнате, то возвращался в него. Вминался в спинку, брал со стола автоматическую шариковую ручку и нервно стучал ею по колену. Когда надоедало он обязательно отбрасывал канцелярскую принадлежность на стол, так сильно, что она скатывалась на пол. Приходилось кряхтя её поднимать. Годы не щадят никого. В своим восемьдесят пять давно пора уйти на пенсию, писать мемуары и попивать вечерами коньяк, сидя у камина. Вместо этого он пытается выяснить, кто стоит за терактами внутри страны. Последние дни у него не было времени даже побриться, о чём говорила двухдневная седая щетина.
За его спиной висел портрет рейхсканцлера Оливера Штайнмаера.
– Прямо перед выборами… – Харм снял очки, протёр глаза и помассировал переносицу. – Стоило ожидать, что мы раскрыли далеко не все ячейки. – он постучал ручкой по столу. Накатил приступ гнева. Захотелось отправить ручку в полёт, как зазвонил настольный телефон. Директор снял трубку, глава охраны доложил, что пришёл Клаус Фукс. – Я его жду.
