В городе Е - страница 3

– Нет, не ты, «Гринвич» утомил, – вздохнул Андрей.

– Я что-то увлеклась этими покупками. Они съели весь наш день.

Аня уткнулась лбом в щеку мужа, и вдруг вспомнила, как они, кажется, прошлой осенью вот так же сидели в дендропарке напротив этого торгового монстра. Только тогда перед глазами было вдоволь синего неба, а под ногами – желтая листва. Воспоминание было теплым, оно вызвало улыбку и прогнало подступившее было уныние. Следом в памяти всплыла целая вереница событий того счастливого дня и желание прожить их снова.

– Знаешь, чего я сейчас хочу? – прошептала Аня.

– Ммм?

– Я хочу кормить уточек.

– Хм.

– Помнишь то место у реки в дендропарке, где висит табличка “Туточки”? Пойдем туда?

– Угу.

– Я хочу смотреть, как эти неуклюжики важно топают среди суетливых голубей.

Аня подняла голову, вытянула губы, надула щеки и подвигала плечами, изображая важных уточек. Андрей улыбнулся. Аня, окончательно избавилась от хандры, и теперь ей не терпелось передать свое оживление мужу. Она хитро прищурилась и изменив тон, сказала:

– А потом Вы, Андрей, как настоящий рыцарь, рискнете ради своей дамы чистотой своего пальто, – Аня провела рукой по воротнику мужниного пальто.

– Так-так, – Андрей посмотрел на приглаженный воротник и сложил руки на груди, – моя дама задумала что-то нечистое?

– Ну тебе придется внезапно согнать голубей, и есть риск, что они отомстят тебе, грязно отомстят.

– А зачем мне придется их сгонять? – поинтересовался Андрей.

– Я хочу посмотреть, как они все разом взлетают в небо. Это очень красиво, – мечтательно проговорила Аня куда-то наверх. – Знаешь, когда стая поднимается в небо, мне кажется, будто и я немного приподнимаюсь…

Анины глаза залились каким-то особым светом. Андрей любил этот свет, эти глаза и эту женщину.

– Но сначала нам надо… – начал, не торопясь, Андрей и вдруг почти выкрикнул, – Анюта, смотри! Это же выход!

Они сидели напротив галереи, которая вела к выходу. Андрей быстро встал, сгреб все пакеты в одну руку, Аню – в другую, и они пошли, вернее, побежали на волю и вырвались прямо в звон колоколов Большого Златоуста.

***

– Ну что ж, Герман, ты достойно сражался, но моя взяла, – ликовал Леонид Михайлович, протягивая руку над доской.

– Ничего, мы еще отыграемся, – жал протянутую руку Герман Вильевич. – Завтра обещают отличную погоду для моего коронного мата.

И они уступили место другим игрокам, которые только что были их болельщиками.

А город продолжал вдыхать человеческий гомон, сводить человеческие пути, сплетать человеческие судьбы руками своих хранителей.

Тело Екатеринбурга покрыто родинками, родимыми пятнами и тату – многочисленными стрит-артами. Одни можно найти прямо на лицах зданий, обращенных к улицам, другие внезапно вспыхивают, стоит завернуть за угол, третьи надежно спрятаны и встречаются только тем, кто должен их увидеть. Но увидеть картины уличного искусства – это только полдела, их следует разгадать. И не стоит следует искать подсказки у других посетителей этой всегородской экспозици – единой разгадки не существует. У каждого свой разговор с городом, и никто не знает, что скажет город именно тебе.

Игорь, заведя свою пробежку дальше обычного, наткнулся на странное граффити на стене. Оно изображало барельеф, как будто выступающий на поверхности бежевого забора, на котором человек, неестественно изогнувшись дугой, стремился нырнуть вниз, в волны, но не мог, руки его безвольно повисли. Он врос в странное костлявое чудовище с черепом древней рыбы. Они делили на двоих плавник и греческий хитон, покрывающий тело человека складками, а тело чудовища оперением, расходящимся от скелета твари в разные стороны. А может быть они делили и хребет?