В 95-м она поступила в Государственный технический университет. Лиза была очень счастлива, не пропускала ни одного спектакля, ни одного представления – везде Лиза танцевала, пела, играла на рояле. Лучшая на курсе, она рассчитывала получить грант в Америке и переехать в Сакраменто. Фотографии этого невиданного города, супер-солнечного, супер-современного, ей показали американцы, приезжавшие в университет.
Примерно в это время Александр Авакумыч решил, что он устал. Пора ему на пенсию. Он посетил СОБЕС. Небритый Авакумыч месяц носил туда справки, отстоял все, какие положено, очереди. Первую пенсию он получил во вторник, 150 сомов (13 долларов) ударили больно, как смачная затрещина. Три дня он просидел, запершись в своей комнатушке. Никуда не выходил и ни с кем не разговаривал.
В пятницу утром Александр Авакумович вышел оттуда и поехал на Ошский базар. Купив все, что нужно, Александр Авакумович вернулся в подвал и заперся снова. Он мастерил, паял и резал все выходные. К рассвету понедельника у него был готов самодельный обрез.
Александр Авакумович поднялся к себе в квартиру, позавтракал геркулесовой кашей без соли и сахара. Запил кашу стаканом кипятка. Александр Авакумович привык экономить.
Надев самосшитую из разных кусков кожаную куртку и сунув обрез подмышку, он отправился на прием к замминистру труда Калдарбеку Джумабекову.
Он долго сидел в приемной, обливался потом. Александр Авакумович без особой надежды прикидывал, как лучше объяснить чиновнику, сколь несправедливо решение выдать ему, заслуженному педагогу, такую мизерную пенсию. Терпение у него заканчивалось.
Секретарь замминистра (по-видимому, его жена) всем видом дала понять, что ее начальник занят, он решает судьбы мира: ведет переговоры по телефону с президентом Клинтоном. На самом деле Калдарбек Джумабеков закусывал, а потом игрался с мобильным телефоном, невероятной, подавляющей разум новинкой.
Спустя четыре часа Александру Авакумовичу надоело ждать. Он улучил момент, когда секретарша пошла набрать в лейку воды, и зашел в кабинет.
Калдарбек Джумабеков сидел за столом и скучал. На голове его торчал национальный войлочный колпак. Он был похож на заварочный чайник. Александр Авакумович приблизился к столу, достал обрез и расстрелял замминистра в упор.
Мир Лизы рухнул. Деньги, отложенные на учебу, отдали адвокату – старой деве с вытянутым черепом, как у овцы. Это не помогло. В 97-м Александра Авакумовича расстреляли.
Лиза запомнила его сгорбленной, плешивой развалиной с пожелтевшей головой. Странно, но на последнем свидании Лиза подумала, что отец был счастлив эти два года. Его не доставали.
Прознав об их семье из газет, к ним в квартиру нагрянули Свидетели Иеговы. Они требовали не курить, не пить и не жадничать, рисовали в воображении Лизы огненные сцены истребления прелюбодеев и табакозависимых. От Лизы и Лили хотели покаяния. Как будто это они выпилили железный обрез и убили Калдарбека.
Лиля была не против. Всю жизнь она копила обиду: на зеленоглазого Володю, который использовал и оставил ее, на Авентина, который жил, как за туманом. Доконал ее его расстрел. Иеговы так Иеговы. Они не любят Пушкина, с ними не выпьешь, ну да кто увидит…
Зал Царства на улице Советской. На стене проектор, в углу ящик для пожертвований. При каждом шаге скрипят зеленые половицы. Люди кашляют и втягивают сопли, садятся на свои места. Тема собрания: причины, которые приводят к исключению. На сцену поднимается неуклюжий человек в аляповатом плохоньком костюме. Это брат Данила.
