– Ката, девочка, почему вы не спите? Разве Анюта не показала вам вашу комнату?
– Показала, все в порядке, просто… кхм… нет сна. Если не возражаете, я бы выпила еще чайку.
– Конечно, дорогая, только Анна уже спит, я сейчас организую чай.
– Не стоит, я пройду на кухню и сама со всем справлюсь.
Когда Катка была в дверях, Варвара ее окликнула:
– Катарина, вы извините за тот минискандальчик, устроенный Ириной. Как видите, наша семья далека от идеальной. Мы ссоримся, ругаемся, а иногда даже готовы наброситься друг на друга с кулаками.
– Не оправдывайтесь, Варвара Тарасовна, вы не обязаны этого делать. Я все понимаю.
– Спасибо, – Нижегородская затушила окурок, встала, и, похлопав племянника по спине, проговорила:
– Пашка, а ну вставай. Живо! Я помогу тебе подняться в спальню.
– Я хочу выпить за тебя, тетя.
– Давай-давай, не перечь. Вставай.
В кухне Катарина налила себе чай и, вооружившись пирожным, отрешенно смотрела в стену. По неизвестным причинам ей было жутко неуютно находиться в доме Нижегородской. Создавалось впечатление, что коттедж напичкан камерами и каждый шаг его обитателей фиксируется на пленке.
Даже сейчас, на кухне, Катарину не отпускало ощущение слежки.
Поежившись, Ката заметила на столе книгу в мягкой обложке. Автором оказалась ее любимая писательница – Агата Кристи. И Катка с удивлением обнаружила, что никогда раньше не читала роман, который, судя по всему, на кухне оставила Анюта.
Откинувшись на спинку стула, она погрузилась в чтение.
Как известно, когда человек чем-то увлечен, времечко летит незаметно. Так вышло и на этот раз. Намереваясь прочитать не более чем одну главу, Катка просидела на кухне до двух часов ночи.
Спохватилась она лишь тогда, когда в коридоре послышались тихие шаги. Вскоре в кухне появилась Инна.
– Опочки, а ты чего не спишь? – спросила Терентьева, открывая холодильник.
– А ты?
– Пить хочу. Сушняк замучил.
Наполнив стакан соком, Инна села за стол.
– Ты не ответила, почему до сих пор бодрствуешь?
– Детектив читала.
Инна припала губами к стакану.
– Ох… хорошо. Здорово отпраздновали. Если не брать в расчет перепалку Ирки и Тарасовны, праздник можно считать удавшимся.
– Инна, а ты давно знакома с Леной?
– С Ленкой? Три года дружим.
– Вместе работаете?
Терентьева скривилась.
– Скажешь тоже. Я не работаю, добытчик у нас в семье Димка. А я, как и полагается примерным женам, оберегаю домашний очаг. Очаг, – повторила Инна, и по ее щеке покатилась крупная слеза.
– Эй, ты чего?
– Да так, взгрустнулось.
– Ну, приехали, секунду назад выглядела молодцом, а теперь раскисла. Инна, ну перестань.
– Не обращай внимания, на меня всегда накатывает меланхолия, когда выпью лишнего. Знаешь, в такие моменты я чувствую себя одинокой и незащищенной.
– А как же Дмитрий?
– Да не в этом дело. Я вот тебе про очаг сказала, а что такое семейный очаг без детского смеха? У меня нет детей, Катарина, а я хочу, очень хочу стать матерью.
– Успеешь, какие твои годы.
– Ты в этом уверена? Мне ведь через полгода сорок два стукнет.
– Серьезно?
– А ты думала. Знаю, что выгляжу моложе, но ведь с каждым годом надежда стать матерью тает, как весенняя сосулька. Димка меня успокаивает, мол, мы свое взять успеем, а меня страх сковывает. А вдруг не успеем, вдруг наш поезд уже ушел?
– А почему забеременеть не можешь? Проблемы медицинского характера?
– У меня проблем нет, – довольно зло прошептала Инна. – И у Димы тоже. Просто…
