– О, это знаменитое полотно Штоффов, – заметив мою реакцию, осклабился старший охранник. – Лет сто назад было модно изображать всех членов семьи, от родоначальника до последнего младенца, на одном групповом портрете. Работа кисти самого Музина!
Видимо, эта фамилия должна была о чем-то говорить. Но, увы, прежний Миша не особо интересовался искусством.
– Здесь нет Матильды, – приглядевшись, удивился я.
– Ну, еще бы. Она ведь родилась гораздо позже. Видите этого мальца? – Ланге указал на кудрявого ребенка в коротких штанишках. – Это отец нашей госпожи.
О как. Страшно представить, сколько денег и времени ушло на такую работу. Но этот групповой портрет явно был непростым. Я воззвал к силе и попробовал слегка коснуться его своей Благодатью. В ответ меня шарахнуло так, что я едва устоял на ногах.
Ничего себе! А картина-то, и правда, зачарованная, причем навесили на нее что-то очень старое и мощное. Может, ее и заколдовали охранять особняк? Надо быть в этом доме поосторожнее.
– Наверх, – велел охранник.
Мы поднялись по застеленной красным ковром мраморной лестнице, и все это время я старался не пялиться на роскошные предметы искусства. Семья Матильды явно питала слабость к красивым вещам. Здесь были картины, скульптуры, целые витрины с какой-то диковинной посудой. Словно в филиал Эрмитажа попал. Ничего удивительного, что хозяева вкладывались в охрану.
Пройдя через несколько проходных комнат, мы уперлись в закрытую дверь. Ланге постучал, и в следующее мгновение створка открылась сама по себе.
– Входите, – донеслось из глубины комнаты.
Я узнал голос Матильды. Пришла в себя, хвала небесам. Значит, Корфа пока что можно не опасаться.
Матильда томно возлежала на кушетке. Каким-то образом она успела отмыться, переодеться и сейчас наслаждалась чашкой чего-то ароматного и горячего. И выглядела она при этом так, словно и не было никакой погони. О том, что произошло в лесу, напоминали лишь ее мокрые волосы и царапины на руках.
– Спасибо, Виктор, – улыбнулась она охраннику. – Пожалуйста, оставьте нас с его сиятельством наедине.
– Значит, он и правда граф? – уточнил манглавит.
– Будущий. Но мы должны быть учтивы с наследником старого рода. Прошу, Михаил, садитесь и угоститесь чаем.
Ланге поклонился, не сводя с меня глаз.
– Примите мои извинения за недостойное обращение, ваше сиятельство.
Я устало улыбнулся.
– Не нужно извиняться за то, что вы делали свою работу.
Манглавит кивнул и скрылся за дверью.
– Садись, Михаил, – велела Матильда и потянулась к изящному фарфоровому чайнику. – Хочешь бутерброд?
– Душу за него продам!
– Давай пока обойдемся без этого, – баронесса подвинула ко мне целый поднос бутербродов. – Пока ешь, слушай меня внимательно.
Я набросился на еду с такой страстью, словно не ел целую неделю. Видимо, Благодать тоже требовала подпитки. И если в этом теле так резко вырос уровень силы, то и энергии требовалось больше. А бутеры оказались, и правда, божественными. Мягкий свежий хлеб, толстые ломти не колбасы, а настоящего мяса, сыр тоже был явно не «Российский»…
– Эй! – окликнула меня она. – Ты вообще меня слушаешь?
Я с сожалением оторвался от очередного бутерброда с бужениной.
– Прости. Я сейчас готов сожрать слона.
– Ничего удивительного после того, что ты устроил в лесу.
– Фефнифефки – фы нафала перфая, – с набитым ртом парировал я.
– Нужно же было проверить, на что ты способен. Вальтер предоставил мне очень… странную информацию о тебе.
