В Каталонию - страница 16

– Она уехала в Израиль, – неожиданно чётко выговорил Алексей. Глаза его застыли в стеклянном взгляде и выглядывали из-под заплывших век, стараясь держаться ровно и не моргать. Сиреневые синяки рассказывали о продолжительности запоя, а мятая выходная рубашка – о нежелании заканчивать банкет.

– Да, – продолжил он, – я дал ей денег, и она укатила к Господу Богу на родину.

Лена была в замешательстве. Почему Алексей не сказал ей о том, что купил тур матери?

Лена удивилась, услышав новость об отъезде.

– Как? Ты ей дал денег? Мы же этим летом собирались поехать в Доминикану.

– Собиррались –значт поеде-е-м, – пропел Алексей, – а маме нужно немного отдохнуть.

6.

Тонкие женские шпильки итальянских туфель с красной подошвой продефилировали по мокрому после поливочной машины асфальту и, задержавшись у высокого порога на несколько мгновений, забежали за стеклянное основание двери.

– Скажите, у вас есть зёрна робусты с ореховым экстрактом? – профальцетила Анна, соединив свой ласковый голосок с манерной, обведённой блеском улыбкой.

Продавец кофе и чая на углу мощённого центрального бульвара развернулся в поисках нужного пакетика бодрящих зёрен и, найдя соответствующее название, протянул девушке аккуратно завёрнутый свёрток.

– Сто грамм 350 рублей. Отсыпать побольше?

– Нет. Достаточно. Кофе должен быть свежим, не так ли? – улыбнулась Анна и оголила ровные белые зубки.

Аптеку в этих местах оказалось найти гораздо труднее кофе, продаваемый сорт которого был чрезвычайно редок и непопулярен в связи с низкой классовостью – робуста занимала вторую позицию после арабики.

Хотя вдвоем в составе их можно было увидеть часто. Робуста добавляла крепости душистой арабике.

Казалось, что в центре Москвы люди только читают и едят, а лечиться сюда никто не ходит. Вокруг возвышались трех– и пяти-этажные строения, на первых этажах которых снимали помещения кафе разной национальной кухни сувенирные лавки и магазины странных и антикварных вещей, книжные бутики и закусочные Аптеки нигде не было видно.

«Так вот кто заболеет, так и не найдёт лекарства, – подумала девушка. Но ей-то фармацевтический магазин нужен был не для лечения, а скорее для «усугубления». Но последнее тоже считалось спорным, так как препарат, который она искала, в оптимальных дозах способствовал облегчению болей в организме человека, улучшению памяти и активизации мышечных двигательных процессов для тех, кто испытывал в этом необходимость. Однако в увеличенных дозах препарат представлял, в самом что ни на есть доскональном смысле, угрозу для правильного восприятия действительности, в ином смысле, вызывал галлюцинации. Получить лекарство можно было только по рецепту, поэтому Анна подготовилась к предстоящей покупке весьма организованно.

Помог ей в этом знакомый профессор из университета.

Сергей Иванович Толбин работал фармацевтом в одной из сети аптек, разбросанных по разным округам Москвы. В той, которую сейчас искала его студентка, рассказавшая ему о болезненных передвижениях ее матери, – соврав, конечно, об этом – работал его компаньон, коллега и просто хороший знакомый.

Странно, что в центральном округе большого города Анна не могла заметить ни одной аптеки.

Наконец перед глазами мелькнула красная вывеска, и это оказалась как раз нужная ей аптека.

– Октаболлин, – перечитал фармацевт с листка и крайне удивленно перевёл взгляд на Черчину, – думаю, что Сергей Иванович что-то перепутал, девушка, – причмокнул он. – Такое лекарство выписывают людям с нарушенной нервной системой. Будет гораздо лучше, если вы обратитесь к психиатру. А ваша мама, по вашим словам – вполне адекватная женщина с…