Вот и не заметила сразу, что и дверь в общие покои оказалась не заперта, и красноватые блики кристаллов таинственно кидали переливчатые искры и пятна на шкафчики кухонного гарнитура. Только Вика остановилась, и потянула Маринку за рукав:
– Мы же выключали свет. И дверь запирали, – задумчиво протянула она, а затем радостно подпрыгнула и поспешила в спальню, – Наверное, соседки приехали!
Маринка поискала глазами Динуську – та забилась на полку для обуви и недоверчиво зыркала по сторонам желтыми глазами. Разрешат ли новые соседки пускать ее в спальню?
– Иди же сюда. Очаруешь всех, и будешь со мной спать, – прошептала Маринка, поднимая кошку под передними лапками. – Я с тобой. А ты со мной.
Динуська потерлась о нос Маринки, но тут же дернулась от раздавшегося крика:
– Так это значит ты заняла мою кровать?
Маринка поспешила в спальню и застыла в дверях.
– Я всегда сплю только наверху у окна! – кричала почти взрослая темноволосая девушка с родинкой на щеке. Наверное, ее можно было бы назвать красивой и изящной, если бы не острые линии, исказившие ее лицо: взметнувшиеся тонкие брови, вздернутый нос, полоска губ. Она надвигалась на Вику, пока не остановилась слишком близко к ней и скрестила руки на груди.
– Убирай! Вот еще, какая-то «пятёрка» меня будет выживать!
«Пятёрка»? Ах да! Гимназисты первого года обучения тут назывались «пятым курсом», пятёрками. Бредовая система и странные слова. В Китеже считали с конца, по количеству оставшихся лет обучения.
Маринка тряхнула кудряшками. Мысленно она уже бросилась освобождать кровать. Не свою. Вика же смутилась всего на секунду. Уже в следующую она скрестила на груди руки и сделала шаг в сторону кричавшей девицы. Смотрела Вика на нее снизу-вверх, но девица отчего-то отступила.
– Тут нигде не подписано, что кровать твоя, – сказала Вика таким уверенным тоном, что Маринка восхитилась. – Я была первой. Будет меня еще какая-то… кто ты там? – волшебница, да? – выселять.
Девица захлопала глазами и, неуверенно отступив еще на пару шагов назад, окинула Вику изучающим взглядом.
– Ты – мажица? – недоверчиво спросила она. – Но маги никогда не живут в башнях гимназии!
Маринка непонимающие хмурилась: как девица поняла, что Вика маг, как Вика поняла, что та – волшебница? И почему волшебница внезапно хуже мага? Непонятно.
Вика же ступила еще шаг вперед, будто готовая ответить с большей грубостью, хамством на хамство. Маринка посмотрела на одну, на другую и разжала пальцы, выпуская из рук Динуську. Она с гулким стуком приземлилась на деревянный пол и укоризненно сказала:
– Мяу!
Все повернулись к кошке.
– О! Какая красавица! У меня тоже! – внезапно донесся второй голос. Оказывается, в тени на кровати в позе лотоса сидела еще одна девушка, гораздо старше Маринки – с коротко отстриженными выбеленными волосами, выбритым виском, и только одной длинной прядью, спадающей ей до груди. Прядка была унизана разноцветными блестящими бусинами. Как и вся девушка – запястья, шеи, лодыжки. Все в бусах разноцветных камней. Почти как у Лидии Петровны. Рядом с ней лежала пушистая сибирка, сверкавшая изумрудными глазами.
– Где ж она пряталась? – продолжила девушка в бусах уже ловко вскакивая на ноги. Ее кошка потянулась следом, подозрительно внюхиваясь в воздух перед собой. Динуська выгнулась дугой и зашипела.
– Не против, успокою? – девушка с улыбкой посмотрела на Динуську. – Я хорошо с животными управляюсь.
