– А кто ваши клиенты, мистер Бегэй? – поинтересовался я.
Он посмотрел на Редхауса.
– Все в порядке, – заверил тот.
Насчет порядка Бегэй явно сомневался, но все же ответил:
– Все правительственные учреждения Нации навахо и некоторых других народов со всей страны. Кроме того, ряд частных клиентов, в основном местных бизнесменов или тех, кто ведет бизнес здесь. Самый крупный из них – «Медикорд».
– Что за «Медикорд»? – спросил я.
– Компания по предоставлению медицинских услуг, – сказал Бегэй. – Ее наняли, чтобы обеспечивать медицинское обслуживание на нашей территории. Они работают здесь уже шесть или семь лет.
– Я помню, как они пришли, – сказал Редхаус. – За эксклюзивный контракт обещали обучить и продвигать по службе медперсонал из навахо.
– Ну и как? Обучили? – спросил я.
Редхаус пожал плечами.
– Это контролируемая правительством конфиденциальная информация, поэтому «Медикорд» держит все данные по навахо только здесь, не подключаясь к остальной своей сети, – сообщил Бегэй.
– Кто-нибудь еще мог бы использовать эти мощности? – спросил я.
– Хотелось бы. У нас есть офисные площади, и можно неплохо зарабатывать. Но – увы.
– А какая-нибудь частная компания посылает сюда своих представителей или айтишников?
– Если у компаний, с которыми мы работаем, есть IT-отдел, они едва ли нуждаются в наших услугах. Так или иначе, но они здесь не появлялись. На свои серверы с данными они могут заходить удаленно при помощи стандартного софта. Мы лишь выступаем в качестве хоста и делаем резервное копирование, на случай если их компьютерщики сотворят какую-нибудь глупость. А это бывает.
– Кто-нибудь может взломать вашу систему? – спросил я.
– Я бы ответил «нет», но вы хаден и, значит, кое-что в этом смыслите, – сказал Бегэй. – Поэтому отвечу так: все, что так или иначе связано с внешним миром, можно хакнуть. Поэтому все данные Нации навахо должны храниться на серверах, доступных только с наших компьютеров, оборудованных GPS или двухсторонней аутентификацией либо тем и другим.
– Включая данные этого самого «Медикорда»? – уточнил я.
– Да, – ответил Бегэй. – А почему вы спрашиваете про Джонни Сани?
– Он мертв, – сказал я.
– Очень жаль. Хороший был парень.
– Мне показалось, вы назвали его тугодумом.
– Он и был тугодум, – сказал Бегэй. – Но это не мешало ему быть хорошим парнем.
– По ходу, дерьма все прибывает, – заметила Ванн.
В Вашингтоне было половина восьмого, и, судя по заглушающему ее слова шуму, Ванн опять торчала в баре и, как в прошлый вечер, пыталась склеить кого-нибудь на ночь. Я же сидел за ничейным столом в полицейском участке Уиндоу-Рок и разговаривал с ней внутренним голосом.
– На данный момент у нас два решения на выбор, – сообщил я. – Либо нам придется поверить в то, что парень, не способный получить даже место подметальщика, на самом деле гений-интегратор, как-то заманивший Николаса Белла в номер отеля, притворившись любопытным «туристом» в поисках трила, либо в то, что некие злоумышленники обманом выманили этого несчастного сукина сына из дома, имплантировали ему в голову нейронную сеть, а потом убедили выполнять их план, в который каким-то образом замешан Белл.
– А еще заставили совершить самоубийство, – напомнила Ванн. – Не забывайте об этом.
– Как я могу забыть? Я же сегодня говорил с его семьей.
– Ладно, теперь о приятном: я уговорила одного судью дать нам ордер на досье Белла и Керни, – похвасталась Ванн.
