Для нас добыча в грядущей битве имела второстепенное значение, и мы, дабы не урезать доли Цирюльника и Нобунаги, согласились отдать Басиму половину своей. И пообещали, что добавим еще четверть той команде, которая возьмет Слэгга живьем, если вдруг Тунгахоп и Убби оплошают. На том и порешили. После чего обсудили последние детали и разошлись по своим бронекатам, договорившись вновь собраться перед рассветом, только уже на «Гольфстриме»…
Девятнадцать азиатов под командованием Нобунаги и шестеро головорезов Горластого Басима, включая его самого, прибыли к нам в условленный срок. И сразу же, не мешкая, перебрались в трюм истребителя. Вслед за ними спустились оба северянина, которым тоже предстояло скрываться до начала заварухи. Такой прорве народу там было тесновато, но никто не жаловался. Также всем было велено помалкивать — любой доносящийся из трюма подозрительный шум мог выдать врагу наш коварный замысел.
Самым хлопотным этапом подготовки было перегрузить на истребитель с «Принцессы Экватора» пару сотен ящиков со всевозможным добром. Пришлось делать это вручную, в предрассветных сумерках, дабы свет факелов не привлек внимание Слэгга к странной ночной суете у подножия перевала. Команда Цирюльника справилась с работой без нашего участия, разместив товар на верхней палубе «Гольфстрима». Однако в дальнейшем нам придется обходиться уже без посторонней помощи. Поэтому я заранее попросил Пимена, чтобы он отобрал для нас не слишком тяжелые ящики.
Погрузка завершилась аккурат к рассвету. Оттягивать встречу со Слэггом было бессмысленно — наша армия томилась в тесном трюме и это плохо сказывалось на ее боеспособности. Едва сумерки рассеялись, я отправил де Бодье в моторный отсек и велел ему приступать к делу. Впередсмотрящий нам сейчас не требовался, зато мог понадобиться бортстрелок, и Малабонита спустилась на орудийную палубу к «Сембрадорам». Физз хотел остаться у еще не остывшей жаровни, но я спровадил его к Сенатору, чтобы он не мешался под ногами.
Вряд ли мы выглядели подозрительно. Шкипер прибывшего вчера истребителя обдумал за ночь все за и против и с рассветом отправился на переговоры с новыми хозяевами перевала… Чтобы их не нервировать, мы двигались нарочито медленно. Так, чтобы они сразу поняли: это не атака, а призыв к мирному диалогу. С высоты Слэггу было видно, что у нас на палубе нет никого и ничего подозрительного. Наоборот, лежащий там штабель ящиков указывал на то, что наши трюмы забиты до отказа и мы начали складировать груз где попало.
С каждой минутой нависающая над перевалом громада Столпа становилась все ближе, а моя тревога — сильнее. На какие только чудеса ни насмотрелся я за свою жизнь, но подобного не припоминал. В другой раз я, возможно, охотно пощекотал бы себе нервы непривычным ощущением, но сейчас оно мне только мешало. Интересно, к какой категории отнести этот страх? Боязнью замкнутого пространства ее не назовешь — во впадине под упавшей башней простору хоть отбавляй. Страх быть раздавленным миллиардами тонн металла? Но разве это психический недуг? По-моему, нормальная реакция, свойственная любому человеку, над головой которого нависла такая угроза. Причем вполне реальная, а не призрачная.
Забавная иллюзия: казалось, что до Столпа можно было достать рукой, хотя в действительности он находился над нами на высоте около километра. Понемногу привыкнув к такой «крыше», я перестал обращать на нее внимание и полностью сосредоточился на приближающемся дальнобое. Отсюда он был уже виден, хотя в «дыре», по какой мы ехали, еще царил сумрак. Оставалось надеяться, что нас также вовремя заметят и не поднимут зазря тревогу.
