В координатах мифа - страница 2
И все.
И нет скончанья дней.
И все.
И молится за нас
Ветхозаветный театр теней,
творя намаз в рассветный час.
И все? И все.
Старый круг любви очерчен…
Старый круг любви очерчен. Циркуль во́ткнут в середину,
я смотрю, как завершает серый росчерк карандаш…
Мозг усталый гуттаперчево замкнулся и окинул
прежний путь, и жизнь большая изменилась навсегда.
Круглый стол осенней тризны… Что ж, обратной нет дороги:
мы останемся друзьями и расстанемся светло,
на могилке прежней жизни не помянем всуе Бога,
хилый трупик в волчьей яме зимней выметут метлой.
Мы черту перешагнули, цепи замкнутого круга
тяготить тебя не будут, вот и все, прости-прощай,
новых мыслей старый улей, новый циркуль – друг без друга,
вновь доверие к Иудам, снам, приметам и мощам.
Циркуль во́ткнут в середину, не ко времени доверчив,
по окну текут снежинки, начинается зима.
А вернувшийся с поминок инцидент давно исперчен:
лист, повисший на осинке, даже ветки не сломал.
«Щербатый мир свистит в прорехи ветром…»
Щербатый мир свистит в прорехи ветром,
Святая ночь уже не за горами,
и вечный миф от елки и до вербы
всем суждено пройти и стать ветрами.
А снег, как зуб, из детства выпадает
и небо режет, рвясь из Божьих десен.
А здесь, внизу, грань бытия седая
ложится между осеней и весен.
И выгрызает в Солнце, словно в сыре,
окно для ночи крыса-непогода,
и вновь неон царит в подлунном мире,
и заморочен он водой и модой.
А снег летит, ему до них нет дела:
он сам вода, без времени красивый,
и этот стих, почти без рифмы – белый —
зиме подарок. Только ночью синей
все кошки серы, и не видно снега,
и рот закрыт, и зубы не при деле,
и Божья вера в собственную силу
в финал игры выходит на пределе,
но не сдается, значит, будет буря!
И заштормит на целое столетье:
в пылу эмоций Бог, чело нахмурив,
щербатый мир раскрыл навстречу детям.
НеАхматова
…и если писать стихи
тебя приспособил Бог,
то, будь ты хоть трижды хитрый,
все выйдет само собой:
ты можешь сопротивляться,
от рифмы сбегая в кайф,
но даже из птичьей кляксы
родится твоя строка.
А ты не пиши, попробуй
обидься и не пиши —
стихи заползут микробом
в обитель твоей души,
и будешь ты диким зверем
метаться от них, вопя,
гони их в окно, но в двери
они будут лезть опять,
пока не достанешь листик
и, взяв над собою верх,
не вывалишь все, очистив
помойку, что в голове,
из вываленного сора
получится строчек семь,
но ты остальные сорок
не вздумай забыть совсем,
и если стихи сподобил
зачем-то писать нас Бог,
пиши и с тобой до гроба
пройдет по Земле Любовь.
Осеннее депрессивное
Ушла в себя и не вернулась,
и так живу,
а осень вдоль печальных улиц
метет листву,
и жизнь летит, как листья, мимо,
скупа теплом,
не чувствую себя любимой —
и поделом…
Внутри меня темно и сухо,
чего ж еще?
Придет с косою Смерть-старуха,
предъявит счет,
да нечего ответно Смерти
мне предъявить,
ведь не отнимут счастья черти,
раз нет любви.
Скажу: жила в плену иллюзий,
и вот итог:
скатался, завязавшись в узел,
Судьбы моток.
Исчезну, без вести пропавшей
в осеннем дне,
и серый дождик подгулявший
всплакнет по мне…
Навстречу птицам, осенью на север…
Навстречу птицам —
осенью на север
я снова следую природе вопреки.
Опять не спится.
Чаем сон рассеяв,
твердят соседи мне, что люди – дураки.
К чему я еду,
снова возвращаясь,
чего не видела? Мой дом уже не тот…
Истлевшим пледом
да остывшим чаем
меня обыденность заплесневело ждет.
Как странно: память
душу мне не греет,
и от грядущего я радости не жду,
но это ранит
осенью острее,
Похожие книги
