Пётр Мельниченко родился 26 декабря 1991 года – в день, когда перестал существовать Советский Союз. Единственным, что связывало его с ушедшим временем, был образ товарища Сухова из фильма «Белое солнце пустыни». Будучи пятилетним мальчиком, Пётр подражал киношному образу – бегал по квартире в фуражке с красной звездой и щёлкал игрушечным револьвером (нагана, как у Сухова в фильме, в ящике с игрушками не нашлось).
Мальчик рос, мужал, вскоре окончил школу и поступил в университет. И хотя порой он ощущал голод к идеям и смыслам, душа его оставалась пустой, подобно ненаполненному сосуду. Однажды на четвёртом курсе, а это уже был конец 2013 года, он вместе с однокурсниками-судомеханиками выпивал в пивнухе. С тяжёлым от влитого пива животом Пётр вышел на улицу перекурить. Сделал несколько затяжек и увидел любопытную картину – парень в чёрном кожаном плаще отмахивался от четверых отморозков, задиравших и толкавших его. Один из отморозков, небось самый отщепенец, маленький, горбатенький, с пышным одуванчиком кучеряшек на голове скакал вокруг, вскидывал кривую ногу, точно собака, желающая справить нужду, и пытался дать парню пинка.
Дело пахло жареным. Четверо на одного – такой расклад вызвал у Петра острый приступ чувства несправедливости. Он спустился с крыльца пивнухи, глубоко затянулся сигаретой, выкинул её и крикнул:
– Ну что ребята, а больше чем с одним поговорить не хотите?
– Пишов геть, – рявкнул отморозок.
– Гы-гы, – отозвался кучерявый.
– Ты мне тут не гыгыкай.
Отморозок повернул к нему лютое лицо.
– Пишов геть, а то гирше будэ.
Пётр свистнул:
– Эй, мужики.
Из пивнухи высыпала ватага судомехаников. Мужики разминали плечи, щёлкали костяшками пальцев, чесали кулаки – пьяные и агрессивные. Кучерявый тут же юркнул в кусты. Остальные трое попятились. Они скалились и рычали от обиды.
– Где ты живёшь, мы знаем, – проговорил один на русском и ткнул пальцем в энкавэдэшника.
Когда трое скрылись, парень пожал Петру руку.
– Благодарю за помощь. Ты сейчас сильно занят? Я живу здесь недалеко, можем зайти, у меня есть к тебе деловое предложение.
– Ну давай, – дыхнул Пётр на него кислым запахом пива. Потом повернулся к однокурсникам. – Щас вернусь.
– Как тебя звать-то? Меня Иван Коновальцев, можно просто товарищ Иван.
Они вошли в подъезд, где на двери ближней квартиры кто-то мелом вывел тонкие буквы: «КОМУНЯКУ НА ГИЛЯКУ».
– В самом деле, знают, где я живу, – проговорил Коновальцев, отпирая дверь.
В коридоре он снял плащ, и Пётр увидел на нём военный китель с маленьким значком выпускника МГУ. Значок выглядел очень скромно. Иван, стуча берцами, протопал в комнату. Зажёг настольную лампу, и комната потонула в полумраке. Пётр очутился в логове. Пыль щекотала ноздри. Её источали два широких ковра на полу и стене, бесчисленное количество книг на полках. Помимо потрёпанных корешков с полустёртыми и нечитаемыми названиями там же стояли и фарфоровые статуэтки: девушка на коньках, балерина, матрос и мальчик с гармонью на плече.
