.
Он пообещал себе, что отныне не будет впадать в мещанское себялюбие, а будет работать на благо Союза. Вместе со своими товарищами.
Уже на остановке, после того как окончательно закончилась реконструкция, и участники стали разъезжаться, Коновальцев подвёл итог всего мероприятия.
– Ну, спасибо вам, ребята, от души спасибо. Сегодня мы показали, что есть ещё порох в пороховницах, жива ещё коммунистическая идеология. Но не будет сбавлять темпы, впереди у нас много работы. Кстати, завтра общее собрание организации, надо сделать максимальную явку. Лера, ты не могла бы обзвонить наших ребят и напомнить им?
– Хорошо, – ответил Балабанова.
Они распрощались, и Коновальцев уехал на автобусе.
– Ну вот, обзвони, достань, организуй. А как меня послушать – так нет. Почему он ни к кому не прислушивается?
Пётр смерил её сочувственным взглядом.
– Нашего первого секретаря постоянно куда-то уносит. А ты будь голосом разума. Начнёт Ваня заговариваться, ты его спускай с небес на землю.
– Ну что ж, буду голосом разума, – вздохнула Лера.
Вскоре Пётр получил диплом судомеханика, спрятал синюю корочку глубоко в шкаф и пошёл устраиваться на ставку в местное отделение КПСС. Он так и не узнал, поспособствовал ли его трудоустройству Коновальцев. Но когда он пришёл на собеседование с Козинцевым и Белоусовой, Иван ждал его возле кабинета руководителей. Он выглядел встревоженным и явно переживал – будет ли Пётр держаться достойно, как и подобает настоящему коммунисту?
– Удачи, – сказал Иван. – Не волнуйся, там все свои, Михаила Андреевича и Розу Алексеевну ты знаешь. На самом деле это чисто формальность.
Козинцев встретил Петра с той театральной радостью, которая вырабатывается у публичных людей за годы общения со всевозможными личностями.
– Здравствуй, дорогой, проходи, садись. Мы уже давно к тебе присматриваемся, ты у нас активный боец, прошёл определённую школу. К тебе есть деловое предложение. Ты парень современный, а у нас… Роза, какая у нас ставка появилась?
– Нам нужен человек, который будет заниматься агитацией в сетях. ЦК настаивает, что каждое местное отделение должно развиваться в этом направлении, и, конечно, мы привлекаем молодёжь. Вы у нас в таких вещах разбираетесь.
Козинцев перебил её:
– Роза Алексеевна говорит о работе в социальных сетях. Твоей задачей будет вести аккаунты местного отделения партии, обеспечим тебе рабочее место, всеми методическими материалами снабдим. Работа творческая, нестандартная, что скажешь?
– Я согласен.
– Тогда мы тебя оформим с понедельника, так удобнее будет, да, Роза Алексеевна? И можешь начинать, времени на раскачку нет.
С этими словами для Петра Мельниченко началась политическая жизнь.
Партийный актив готовился к проведению конференции по выдвижению кандидата в губернаторы. Адская духотища мучила набившийся в актовый зал Комитета народ. Бабушки и дедушки, несколько молодых мужчин и женщин обмахивали лица партийными газетами. Окна были открыты, но летний воздух, сухой и неподвижный, не мог дать спасения. Наконец кто-то додумался включить кондиционер. Когда полилась искусственная прохлада, делегаты несколько расслабились, а кое-кто вздохнул с облегчением.
Пётр, сидя на корточках в углу зала, проверял готовность большой стационарной колонки исполнять гимн СССР. Втыкал флэшку с записью, регулировал громкость, настраивал звучание, вынимал флэшку и начинал по новой. Вдруг кто-то навис над ним неприветливой тенью. Пётр поднял взгляд. Мансур Азарович – башкир преклонного возраста, член партии с 1968 года, чьи густые азиатские брови свисали на глаза – тыкал ему в лицо листком с напечатанным текстом.
