– И что теперь делать, товарищ майор?
– Хотел бы я знать… Будем дожидаться нового «гениального» приказа.
В полку осталось меньше двухсот человек – седьмая часть от списочного состава. Время бездарно упустили. На вторые сутки выяснилось, что немцы заткнули лазейку в районе памятной балки. Подошел мотопехотный батальон, рассредоточился по округе. Место возможного прорыва взял на контроль пулеметный взвод. Бойцы, доложившие об этом, удрученно вздыхали, отворачивались. Кольцо сжималось. Пока у противника не хватало сил рассечь позиции 33-й армии, но дамоклов меч уже завис и с каждым днем становился ощутимее. Продолжались обстрелы. Подразделения полка перебазировались в юго-восточном направлении, окопались за речкой Вяземкой. Глубина этой водной артерии была по пояс, но речка имеет высокие обрывистые берега, способные сдержать танки. Единственный мост на этом направлении был разрушен, саперы установили временные понтоны, чтобы прошла техника, а потом сами же их взорвали. Тем же вечером немцы провели разведку боем, два десятка солдат камышами подкрались к речке, где их засек пулеметчик. Перестрелка была недолгой, противник откатился, потеряв несколько человек. Раздосадованные неудачей гитлеровцы устроили минометный обстрел, но что-то подобное от них уже ожидали, и подразделения откатились в лес. Два дня стояло затишье, если не замечать регулярно взрывающиеся мины и снаряды.
Жизнь продолжалась. Ленька Пастухов стал часто отлучаться из расположения, околачиваться у медсанчасти. Несколько раз его замечали в компании Вари Кошелевой. «Молодые» увлеченно болтали, по-особенному смотрели друг на друга. Дел у Вари было невпроворот, в строю осталось всего несколько медиков, но ей удавалось улучить минутку-другую, чтобы поворковать со своим спасителем. По возвращении Леньку встречали скалящиеся физиономии, и это его бесило. Никакого такта, товарищи красноармейцы!
Майор Гуньков опять не давал прохода Насте – делал выразительные намеки, звал прогуляться. В отсутствие Шубина ухаживания становились настойчивее.
– Видеть его больше не могу! – призналась девушка. – Ты ушел на задание, а он пробрался в мою землянку с веником из подснежников – и снова за старое… Нет, руки не распускал, вел себя прилично, но еле выгнала. И ведь совсем не смущается, что ребята все видят! Упрашивал бросить разведку и перевестись в штаб, где я буду за ним, как за каменной стеной. Уверял, что он ко мне не просто так ходит, что намерения у него самые серьезные, и после войны он обязательно возьмет меня в жены. Мол, запал на меня с первого взгляда и теперь ничего не может с собой сделать, так и тянет его ко мне. И дышит на меня, дышит, подснежники свои сует! Я могла бы с ним справиться – сам знаешь, и не таких мужиков ломала, – но он майор, а я простой красноармеец… Будь осторожнее с ним, Глеб, – говорят, этот майор очень мстительный, может так напакостить, что потом не отмоешься. Знаешь, что он мне сказал? Что скоро тебя убьют – не могут не убить, ты и так лишнее прожил, – и куда я тогда? А с ним, мол, всегда буду пристроена…
С этим кавалером нужно было что-то делать. Шубин подкараулил майора на берегу ручья, когда тот наполнял фляжку.
– Ба, Шубин! – оскалился Гуньков. – Имеешь, что сказать? Лицо у тебя уж больно решительное. Подожди, позволь догадаться…
– Вы уже догадались, товарищ майор, – сухо отрезал Глеб. – Не пора ли прекратить эту вашу деятельность? Некрасиво выглядит.
