– Никита Александрович, я печатаю таблицу, которую мне дала Юля. Будут еще какие-нибудь указания?
– Будут, – кивнул я, – принеси мне через пять минут кофе, экспрессо, без сахара, – я сделал глубокий вдох, и легкие снова забились «морозной свежестью». Склонившись над компьютером, рассматриваю, что же она печатает. И клянусь, что в этот момент ничего не вижу. Я дышал ею и не мог надышаться. Черт! Засада какая-то! Мне неожиданно захотелось зарыться лицом в ее волосы и попробовать ее кожу на вкус. Она, наверное, как сливочный крем! Интересно, а парень у Олеси есть? Нужно будет с пристрастием допросить Лидку, Уверен, сестрица в курсе всех дел подруги. Я с трудом оторвался от «сладкой девочки», как я уже успел ее про себя окрестить, и зашел в свой кабинет.
Когда я его увидела, думала, тут же упаду в обморок, как вообще, такое возможно? Не иначе, это происки дьявола. Или сам дьявол с синими глазами явился ко мне из преисподней? В его присутствии у меня перехватило дыхание, и сердце начинает колотится так, что я сама слышу, как оно барабанит о ребра. Интересно, а он слышит? Кофе ему сделать! А он спросил, умею я пользоваться кофе-машиной? Вообще-то не умею. Я вздохнула и отправилась искать, где она находится, эта кофе-машина, и кого-нибудь, кто мне подскажет, как она работает. Я очень быстро нашла зону отдыха персонала и даже разобралась, как сделать кофе. С чашкой на подносе, туда же сливки и сахар, я вхожу в его кабинет. Никита стоит у окна. Он разворачивается и, прищурившись, сканирует меня. Его глаза перемещаются сверху вниз, обратно и зависают на моей груди. Чашка на подносе начинает мелко подрагивать. Он делает шаг мне навстречу, я тоже делаю шаг, неожиданно спотыкаюсь на ровном месте и впечатываюсь ему в грудь. Поднос падает вместе с чашкой, а кофе успевает залить его белоснежную рубашку. Какой кошмар! Кошмар Кошмарыч! Никита Александрович морщится и, наверное, матерится, не вслух, конечно. Но что матерится – это точно! На лице у него зверское выражение.
– Спасибо за кофе! – шипит Никита Александрович. – Завариваете вы его отменно, а еще лучше, подаете. Черт! – он достает носовой платок и пытается вытереть коричневые пятна на рубашке. Но ему неудобно.
– Позвольте, я помогу вам, – тихо говорю я, не поднимая глаз, а лицо уже пылает всеми возможными красками. Я беру салфетки и промокаю кофе. Он громко дышит мне в макушку. У меня даже волосы шевелятся, как от ветра. А может мои волосы шевелятся от страха? Я вдыхаю его приятный парфюм. Как сказала бы моя мама: «Пахнет хорошим мужчиной». У него такая широкая грудь! Сердце начинает учащенно биться, разгоняя по венам кровь. Мамочка дорогая, дай мне силы! Как же мне он нравится!
– Достаточно! – отстраняется он. – Вот вам карточка, – он достает из кармана платежную карту. – Смотаетесь в ЦУМ, найдете магазин PRADA, купите мне рубашку, размер и пин-код сейчас напишу, – черкнул он на листке бумаги. – Надеюсь мне не придется вас ждать до обеда. В час у меня встреча.
– Хорошо, – тихо говорю я. – Но мне нужно убрать, – я показываю на разбитую чашку. Пол не залит, все досталось рубашке Никиты Александровича.
– Оставьте, – морщится он, – сейчас вызову уборщицу, все уберут. Идите уже, ради бога! И купите рубашек сразу несколько штук. На следующий случай, когда вы зальете меня чаем, – усмехается он.
Я выхожу из его кабинета на дрожащих ногах. Сейчас в самый раз запереться в туалете и вдоволь наплакаться. Но нельзя! Тогда не успею купить ему рубашки. На метро я быстро добралась до нужного места. Минут пятнадцать я потратила, чтобы в ЦУМе найти магазин PRADA. Я выбрала пять рубашек и пошла к кассе. Продавец внимательно осмотрела меня.
