Прапорщик побежал к штабу, а пленных отвели за амбары, где находилось еще десятка
три красноармейцев, среди них были и раненые. Лагинский своим биополем убрал у них болевые ощущения и дал из своих запасов каждому по половинке таблетки сильного стимулятора. Люди взбодрились прямо на глазах.
«Служба Контроля исторической стабильности и корреляции исследований не возражает. На последующих событиях ваши действия не отразятся».
Сообщение слегка насторожило Андрея, но обдумать его помешал Горобко.
– Не пойму я тебя, парень, – хмуро глядя, заговорил он, проглотив лекарство. – Что ты за птица, никак не раскушу. И лечишь ты временами похоже на бабку Анфису из нашего села, только заклинания не шепчешь, да получше получается.
– Человек, он многое может, – улыбнулся Лагинский. – Нет здесь ничего сверхъестественного. Просто людям часто не хватает знаний.
– Ясно, – кивнул Горобко, – наука. А знаешь, доктор, хотел я тебя шлепнуть. Прямо и честно говорю, как убежденный сторонник мировой революции и боец Рабоче-Крестьянской Красной Армии. Подозрения ты у меня вызывал сильные, особо, когда в казачка пулял, там у оврага. Я сразу понял – не хочешь ты его убивать, пугаешь только, а почему? Свой для них, видно. Вот, думаю, навел студент беляков на хутор. Ну малость подожду, проверю. Патрон для тебя приготовленный в беляков спалил. А когда при обыске сказали, что ты не стрелял, я аж зашелся – все равно гаду горло перегрызу, но что ж он офицерам не признается, что ихний? А от кавказцев когда спас понял – нет, не контра. Да вот и сейчас ребятам помог. За это – революционное спасибо.
ⅠⅤ
– … Нет, здесь вы не правы, ротмистр, – полковник Кротов откинулся на стуле, похлопывая вытянутой рукой по карте-трехверстке, расстеленной на столе. На ней, как на скатерти стояли бутылка коньяка и закуска. – Все-таки пленные нам нужны. Вы знаете, какие потери в полках? Две трети личного состава. Конечно, станичники поднимутся против Советов, казачество Кубани, воодушевленное нашим наступлением, сбросит с себя иго большевизма, мы им в этом поможем. Но сейчас нам нужно пополнение. И наиболее здравомыслящие из пленных, я считаю, охотно повернут штыки против комиссаров. Не забывайте, ротмистр, – полковник расплылся в доверительной улыбке, – красные тоже проводят мобилизацию, и у них в армии много недовольных и наших тайных друзей. Впрочем, насчет последних вы более компетентны.
«Тебе бы на митингах выступать, – неприязненно думал ротмистр Синильников из контрразведки корпуса, холодно глядя на полковника. – Нашел спасителей России в лице пленных красных. Кретин».
Штаб-ротмистр возвращался с передовой, где он лично организовывал переход своего агента через линию фронта. А здесь, на хуторе его встретил командир сводного отряда Кротов. Они были немного знакомы по Новороссийску. Встречались там пару раз на совещаниях у тогдашнего коменданта города Кутепова. Но, а ради сегодняшней встречи Кротов пригласил Синильникова на бутылочку французского коньяка и попросил о маленьком одолжении: взглянуть опытным взглядом профессионала на взятых пленных, дабы «отделить семя от плевел». На комиссаров, Кротов знал, у ротмистра был обостренный нюх.
– Извольте, полковник, – согласился ротмистр, – я рад вам помочь. Однако должен предупредить – сейчас и рядовой состав красных пропитывается ядом большевизма. Я буду пристрастен.
