– Как только она немного отдохнет, я принесу еще. Но Вы должны понимать, что она скоро погибнет. И ее страх будет потерян, – напоминаю я, чтобы хозяин не питал иллюзий. – Сейчас я распоряжусь, чтобы ее покормили. Но, к сожалению это не поможет ей, страх будет доступен дней пять не более.
Лицо хозяина искажается злобой, и огоньки его глаз становятся вновь холодными белыми.
– Сделай все, чтобы она получила все что необходимо, мы не можем потерять такой деликатес слишком быстро, – говорит он грозно, и отворачивается, тем самым показывая, что наш диалог завершен. И я покидаю залу, спускаясь вниз.
********
Спустившись в подземелье, я нахожу одну из служанок, поручая ей кормление пленницы, но так как, эта девушка слишком важна для нас, я принимаю решение проследить за кормлением лично, чтобы все проходило так, как нужно.
Я снимаю защиту, ожидая, что девушка снова вскочит, как в первый раз, но она лежит без движений, и я начинаю волноваться. Вдруг она умерла? Хотя и отчетливо слышу ее сердцебиение. Ддля меня это удивительно. Я никогда не испытывал волнение. Страх за себя да, за родных, но чтобы переживать за постороннюю мне тень, такого не случалось, а тут речь и вовсе идет всего-навсего о человеке…
И у этого есть лишь одно логическое объяснение, от ее благополучия зависит и моя жизнь, и беспокойство может быть связано с этим.
Пока я размышлял, девушка лежала неподвижно, но спустя пару минут, после снятия барьера, она поворачивается и смотрит на вход. Тогда служанка, сообразив, что пора выполнить свои обязанности, медленно подходит к ней, а в воздух вновь выделяется сладкий, дурманящий страх.
Но не смотря на свою фобию. Девушка не так проста, с характером. Она наотрез отказывается принимать еду, чем безумно меня злит. На мне лежит ответственность за ее жизнь, я не могу рисковать, позволяя ей сократить срок ее пребывания тут, отказом от еды. Поэтому заметив ее сопротивление, я тут же включаюсь в действие.
Испытывая злость, я резко приближаюсь к ней и подвигаю к ней миску с едой одним движением. Но она не прикасается к пище, подняв глаза на меня и дрожа всем телом, девушка замирает, впившись в меня своим взглядом. А я ощущаю безумную жажду ее страха и какое-то непонятное чувство внутри своего организма, похожее на то, когда я испытывал в детстве, когда был болен. Но жажда настолько сильна, что второе ощущение в сравнении с ней ничто.
И злясь на себя за свою слабость, я грозно произношу:
– Ешь, – подвигая миску к ней, но она по-прежнему не двигается, а мой гнев и желание лишь растут. – Не хочешь есть, тогда спи, – испытав вспышку гнева, рычу я, и тут же блокирую девушку туманным барьером.
********
Успокоившись через пару часов, я возвращаюсь, снимая барьер и намереваясь накормить эту упертую дамочку, но едва я снимаю защиту, вспышка ее страха настолько опьяняет меня. Что я даже не понимаю, как оказываюсь рядом с ней, поднимая с пола и прижимая к себе. Я впитываю ее страх, наслаждаясь им и лишь сделав два крупных глотка, понимаю, что опять сорвался, усилием воли, я заставляю себя переключить внимание на хранилище и наполнить его для хозяина.
Ее тело обмякает в руках, и я осторожно опускаю ее на пол, почти с заботой.
Наверное, из-за того, что она источник такого вкусного страха, поэтому у меня возникает желание дольше иметь возможность наслаждаться этим деликатесом, и поэтому мне хочется заботиться о ней, лишь с целью сохранения ресурса, – думаю я, пытаясь объяснить не свойственное себе поведение.
