Взглянув на него с удивлением и испугом, я делаю глубокий выдох и закрываю глаза, пытаясь не думать ни о чем.
Кормилец держит меня так, что щекой я прислоняюсь к его груди, слыша стук его сердца, оно стучит очень странно прерывисто, будто выбивает послание азбукой Морзе. Стук пауза, стук, длинная пауза, стук, пауза, четыре стука подряд…
– Мы на месте, – говорит Берглот, опуская меня на пол. И перед собой я вижу светящийся туман.
– Прости меня, Ева – произносит тень и толкает меня в туман, который в тот же миг поглощает меня, окутывая своей прохладой.
(от лица Берглота).
Пока мы разговаривали с девушкой, я все больше убеждался в правильности своего решения. Я должен ее отпустить, спасти… Она не должна расплачиваться своей жизнью за мою ошибку.
Во время беседы, мне было удивительно слышать, что она переживает за то, что мне достанется от хозяина из-за того, что я отпустил ее. Девушка, попавшая в плен по моей вине, почему-то меня жалеет, не смотря на то, что я похитил ее, вызываю в ней страх, использовал ее в качестве источника продукта питания, подверг риску ее жизнь, да много всего совершил такого, за что она должна меня ненавидеть, люто ненавидеть…
Но несмотря на все это она как-то умудряется испытывать ко мне сопереживание… Которого я совершенно не заслуживаю… Не после того что я делал И хотя для меня ее отношение ко мне кажется чем-то диким и невообразимым, я не могу не признать, что мне это приятно.
Может быть, потому, что я сам изменился рядом с ней, и пусть я не хотел этого. Я рад этой перемене, я чувствую себя другим наполненным и только сейчас понимаю, насколько был пуст внутри до встречи с этой удивительной девушкой… Еще несколько дней назад самой прекрасной эмоцией для меня, которую я мог бы видеть на человеческом лице была гримаса дикого ужаса, но теперь для меня нет ничего слаще чем улыбка, ее улыбка…
И хотя мне представилась возможность увидеть ее всего один раз, потому что девушка, постоянно находилась в страхе и ужасе. Я уверен, что это лучшее, что я, когда-либо видел. И я очень хорошо помню этот момент, когда Ева разговаривала с Юми, думая, что они одни и ее губы растянулись в легкой улыбочке, обнажив белые зубы. И стоило мне увидеть эту эмоцию, мне захотелось чтобы она улыбалась, как можно чаще… Пусть это было лишь секундным порывом, который сменился жаждой ее страха, но это было великолепно…
А еще что-то невообразимое происходит со мной, когда она поднимает на меня свои красивые бездонные серые глаза, когда в них кипит страх, я чувствую себя монстром и ненавижу себя за то, кем являюсь. Когда они светятся печалью, мне становится больно внутри. И я отчетливо понимаю, что умудрился влюбиться в гостью из другого мира, пленницу, которой приготовлена смерть. Которая ждет ее, если она останется здесь, и я готов, заплатить за ее жизнь своей жизнью, потому что я втянул ее в это и я не могу смотреть, как она страдает.
Сейчас не смотря на то, что я по-прежнему испытываю просто жуткую жажду ее страха, я имею силы сопротивляться себе, потому, что куда больше я желаю ей счастья, долгой жизни и поэтому должен помочь ей, вернуть ее привычный, родной мир.
Возможно, если бы я не нашел ее в тот день, под одиноким фонарем. Если бы меня не пленил ее страх, я был тем же, кем являлся всю свою жизнь, бесчувственным созданием не способным к жалости и состраданию. Спокойно относящимся к смерти, принимающим ее как небольшую плату за питание.
