– Да я знала, что ты ее не будешь есть, – ответила Лейла,
– быстрее ее Самир съест, он всегда больше думал о своем желудке, чем ты.
– Я там буду ее готовить и только по твоему рецепту, – отшутился Бахруз.
– Скажи, сын! А туда, куда ты едешь, там есть море?
– Там много озер и два океана, и все, мам, будем со мной хорошо. Бахруз обнял мать.
Сигнал машины друга Бахруза собрал всех домочадцев в прихожей.
Отец Бахруза стоял ближе к двери, держа в руках Коран. Он знал свое дело. Брат стоял независимо, уверенно, расплывшись в довольной улыбке. Мать стояла, опершись о стену. Сестра также улыбалась, прижималась к матери. Молодые радовались. Для них это всего лишь поездка за границу и в будущее, которого у них самих еще, ой, как много. Родители провожали по-своему, как никто другой. Бахруз помнил совет Эльмана – не растягивать эмоции. Первым он обратился к брату.
– Ну что, младший! Мы договорились? – спросил Бахруз.
– А куда мне деваться, Бахруз, – ответил Самир.
Они обнялись.
– Я пришлю тебе что-нибудь в довесок к твоей машине, чтобы украсить твой праздник, – еще раз обняв брата, сказал Бахруз.
– Ловлю тебя на слове, брательник, – обрадовался Самир.
Все это время Бахруз не сводил глаз с матери. По ее глазам он понимал, как быстро надо развивать ситуацию проводов. Бахруз подошел к сестре.
– Ну что, сказка моя, скажем?
– Скажем, – поддержала брата Саида.
Все домашние знали присказку Бахруза с Саидой. Ей Бахруз научил Саиду в детстве, и только для себя.
– Иногда небеса раздвигаются, – начала Саида.
– Не только для печального, – ответил брат.
– Главное вовремя, – продолжила Саида.
– Сделать довольную рожу, – закончил присказку Бахруз.
Он обхватил лицо Саиды руками и нанес ей два смачных поцелуя.
«Теперь мама», – подумал Бахруз, – «о боже, дай мне сил», – взмолился Бахруз. Он взял ее обе руки и сжал покрепче свои пальцы на ее запястьях. Он смотрел ей прямо в глаза и не старался читать
в них, не хотел видеть ее тоску, своей было достаточно. Он пытался радостью своих глаз вселить ей чувство уверенности за его благополучие. Она долго отводила глаза, чтобы не сорваться, но Бахруз настоял – ведь он улыбался как никогда и никому еще не улыбался. Бахруз прижался лицом к щеке матери и тихо произнес. – Мама, я вернусь к тебе, а не к морю. В следующую минуту Бахруз почувствовал, что Самир и Саида очутились рядом с ними, в одном большом объятии. Они приняли и разделили силу прилива эмоций, переживаемых матерью, и ей досталось не все – она выстояла. Бахруз обнял отца, крепко, чтоб понять, насколько он еще крепок, чтобы спокойно уехать. «Слава Богу, папа еще в силе, – подумал Бахруз, – мой папа еще в норме», – ощущал Бахруз, покрепче обнимая отца. И ему он приготовил слова, которыми желал облегчить отцовскую ответственность перед сыном. – Пап! Ты дал мне все, что мог, этого достаточно! Щека отца затряслась. Бахруз почувствовал, как тело вдруг обмякло. Бахруз, словно подхватив отца покрепче, удерживал его на весу. Вдруг отец резко поднял Коран над головой – проводы начались. Он посчитал это своевременным действием, еле при этом сдерживая слезы. Заранее подготовленная, согласно обычаю, кружка с водой затряслась в руках Лейлы. Бахруз принял это как сигнал, как команду к действию. Он резко повернулся ко всем и, не посмотрев никому в глаза, произнес: «Все, я поехал».
Бахруз быстро сбегал по ступенькам, стараясь не запоминать их. Он пытался не смотреть на соседские двери. Он вообще старался ничего не запоминать. «И зачем, – подумал он, – я же вернусь». Вдруг он остановился, стало трудно дышать. Гортань изнемогала от судорог. Слезы стали растекаться. Он расклеился. Вобрать слезы в себя ему уже не удавалось, надо было успокоиться.
