Леля подумала уточнить у Мораны, что она имела в виду. Но, вспомнив, как та ей обычно отвечала, не стала. Затем Леля поднялась, не желая больше здесь задерживаться.
– Не заблудишься? – сказала Морана, заметив, что Леля собралась уходить. – Или проводить?
– Не заблужусь, – сказала Леля со злостью в голосе.
Она долго держалась – весь этот бесконечный день. Но теперь у нее закончилось терпение, стало сложно игнорировать издевки Мораны. Поэтому Леля как можно быстрее зашагала к избушке.
Внутри она пропустила нужный поворот, так что пришлось немного побродить.
Добравшись наконец-то до комнаты, Леля переоделась в пижаму, двигаясь скованно, чтобы не дотронуться до плюща. Затем она легла в кровать, с головой накрывшись одеялом. Почти сразу ей стало душно, но Леля не спешила раскрываться. Во-первых, она все еще боялась, что плющ оживет ночью, подползет к ней и задушит. А во-вторых, под одеялом точно никто не заметит ее слез.
Заснула Леля не сразу, хотя за день сильно устала от избытка новых впечатлений. Поэтому с утра, услышав стук в дверь, Леля подумала, что это продолжение сна. Или что Яна ее будит.
– Будильник еще не звенел! – закричала Леля.
Вряд ли ее кто-нибудь услышал – половина фразы утонула в подушке. Однако звук прекратился и Леля услышала голос. Не Яны. Голос был мужским.
– Извини! Я думал, ты уже проснулась!
Леля распахнула глаза. Сначала она решила, что к ним забрался грабитель – маловероятно, что какой-то другой мужчина мог по доброй воле посетить их с Яной берлогу. Но потом Леля все вспомнила. И даже узнала голос.
– Стой! – крикнула она. – Сейчас выйду!
Леля вскочила с кровати, протерла глаза и пригладила волосы. Потом она посмотрела на себя в зеркало. Отражение было довольно симпатичным. Даже в пижаме, которую уже вся Навь видела.
Солнце стояло высоко. Полосы света, которые оно оставляло на полу, были широкими, поэтому казалось, что плющ светится.
Очутившись рядом с дверью, Леля замерла. Но уже через две секунды открыла ее. Краешком сознания она надеялась, что Ярило ушел, и что он не застанет ее в таком виде. Но он стоял у порога и светился улыбкой. В ярком солнечном свете Леля различила веснушки на его носу и поразилась, как она раньше их не заметила.
– Доброе утро, – сказала Леля, отступая на шаг, чтобы Ярило мог зайти.
– Доброе… день, – сказал он.
Заходить Ярило не спешил, чему Леля была рада.
– Как спала? – спросил он.
Леля пожала плечами.
– Нормально вроде…
Она не собиралась делиться с ним переживаниями, рассказами о слезах по ночам и ощущением, что никто здесь ей не рад. Кроме него, разумеется.
– А мешки почему под глазами?
Ярило поднял руку, чтобы показать, но не успел. Леля бросилась к зеркалу и принялась разглядывать лицо. Синяки под глазами были даже бо́льшие, чем она надеялась увидеть.
– Ужас, – сказала Леля. – Я как будто из мертвых восстала.
– Первый переход в Навь мало кому дается легко. К тому же ты из зимы в лето попала. Акклиматизация – дополнительная нагрузка на организм.
Леля медленно закивала, хотя это не убедило ее в том, что синяки и такая бледность – нормальное явление. Насмотревшись на себя, она повернулась к Яриле. Он так и стоял в дверях.
– Заходи, – сказала Леля, чувствуя себя невежливой. – У меня нет чая, но…
Леля так и не придумала, что может предложить гостю. Ярило сразу увлекся разросшимся плющом и сказал:
– Практикуешься с растениями?
