В нагорья и джунгли Новой Гвинеи - страница 37

Итак, я (всё ещё подозревая, что последует ещё какая-то проверка) вышел из домика. Это оказалась уже территория ПНГ. Ни одного менялы, таксиста или предлагателя услуг не было. А ведь нередко они прямо набрасываются на путешественника! Три-четыре папуасихи жарили на огне бананы и какие-то сосиски. И тоже не стали кричать и махать перед моим носом сосисками. А ведь как оно в Азии бывает – окружат продавцы, обклеят, догоняют и суют свой товар. А тут – нет.

Дорога резко шла под гору, и там, под горой, раскинулась деревня, на берегу моря, очень интересная. Электрические провода (как узналось потом – неработающие) тянулись в деревню, нарушая её архаический вид. Я сфотографировал деревню и пошёл под гору пешком, в деревню, которая называлась Вутунг.

Пока я шёл под гору, навстречу проехал мотоциклист с пассажиром, удивился на меня и остановился.

– Э… Куда идёшь? Может подвезти? – спросил он по-английски.

– Нет, не надо, я так, до деревни прогуливаюсь.

– Идти в одиночку тебя не затрудняет?

– Нет, спасибо.

И он утарахтел наверх. Следующий мотоциклист уже ехал попутно, вниз, и без пассажира, и предложил меня подвезти.

– Только если бесплатно, – предупредил я его.

– Конечно, бесплатно. Поехали!

Второй мужик тоже оказался англоговорящим – потом выяснилось, что это здесь в порядке вещей. Он решил показать мне деревню – съехал с дороги и проехал мимо всего Вутунга: вот школа, вот церковь, вот кладбище, вот ещё одна церковь, вот дом, где живёт деревенский староста, а вот тут ещё одна церковь. Потом выехал на дорогу и поехал обратно. Я попросил высадить меня у школы, что он и сделал, попрошался со мной и утарахтел куда-то по своим делам.

Я, очень довольный приятностью ПНГ, стал осматриваться. Вокруг были многочисленные аккуратные хижины, прямоугольные в плане, из досок, стоящие на деревянных ножках, с треугольной крышей «домиком», крыша была покрыта соломой. Признаков электричества не было. Обитатели, чёрные лицом, подобные неграм, сидели у входов в своих избушки, глазели на меня, но активных действий не предпринимали. Мужчины были одеты в разные б.у. шорты и штаны, а некоторые – вообще нормально одеты, только обуви не было у большинства людей. Женщины были тоже одеты обычным образом, в международную / европейскую / китайскую одежду. Дети были одеты в разные шорты, мелкие были голышом. Огородов не было видно в деревне. Иногда пробегали курицы или свиньи. Признаков дистрофии и голода никто не проявлял. Особый интерес к иностранцу тоже никто не проявил – не старались ни попрошайничать, ни разглядывать, ни ю-ю-кать, как эфиопы. Вежливо поглядывали меня, но не скапливались толпою. Всего в деревне обитало, на вид, много сотен человек.

Школа была длинным деревянным сараем, окна без стекол, внутри – парты, книжки, тетрадки, два классовых помещения и учительская. Напротив школы сидели учителя, двое, с которыми я и познакомился. Представился, попросился остаться на ночь в школе. Они не возражали, но предпочитали, чтобы я перетащился из школы, со своими вещами, в домик, где живут они-учителя. Что я впоследствии и сделал.

Старшего учителя звали Лука. Он сообщил мне следующее. В деревне Вутунг около тысячи человек. Из них больше ста ходят в школу, школа – восьмилетка. Если кто хочет продолжить обучение, есть в другом селе ещё школа, чтоб досиживать ещё четыре года. Сами учителя учат семи предметам, и каждый учитель знает и преподаёт все эти предметы. А вот в старшей школе есть и специализированные учителя, каждый знает 2—3 предмета и преподаёт только их. В школе Вутунга пять учителей, и все они – не местные. Из других деревень. После окончания пед. училищ в Мадаге или Веваке они направляются куда хотят, могут устроиться на любое свободное место, а государство их обеспечивает жильём (большой хижиной с цементным полом) и зарплатой.