«Ещё как заметил!» – начал я… и стал в самых ужасных красках расписывать происшедшее со мной. Рассказывал, дрожа от волнения, и притом – шёпотом, хотя и в голос бы говорил – никто бы не услышал. Серёга так кивал, будто уже знал обо всём заранее.
Я прервался только на коронный удар того одноногого парня. «Эй, навесь-ка!» – услышали мы его голос – и сразу обратили взоры на площадку.
Мяч уже опускался по дуге к нему, крайнему полузащитнику. Он взял его высоко над землёй: костыль плюс весь его рост, только в верхней точке – ступня, а не голова… а макушка его, перевернувшись сверху вниз, к земле, почти коснулась верхнего упора костыля. Да, он сделал стойку на одном костыле, взметнув ногу вверх и второй костыль – тоже. Бах! Мяч пушечным ядром полетел в ворота. Но вратарь на этот раз оказался героем – смог отбить его обеими руками на угловой. Вратаря бросились обнимать свои, а он контужено улыбался. Одноногий игрок не огорчился и даже похвалил вратаря: «Нормально взял!»
– Ну, и что дальше? – тут же обратился ко мне Серёга.
Оставалось рассказать немного. Но, пожалуй, самое шизофреническое – про «седьмую кровать».
Серёга снова кивнул так, будто и эта галлюцинация была для него в порядке вещей и объяснима элементарно.
Я замолчал и, не дождавшись от друга быстрого ответа – он снова смотрел в сторону двух бадминтонисток, не вытерпел:
– Ну, что скажешь?
– А ты сам ещё не дотумкал? – тихо вопросил Серёга, не повернув ко мне головы.
– Не-а… – Перед лучшим другом не стыдно иногда показаться честным дурачком, если совершенно не понимаешь, что происходит.
– Странно, – повёл плечами Серёга и только теперь убрал руку с моего плеча. – Ты вроде фантастику любишь. Мог бы сразу сообразить.
Серёга фантастику не любил. Он читал военные мемуары и приключения.
– Ладно… Прощаю, потому что ты стал его жертвой, – как-то напряженно улыбаясь, повернулся ко мне Серёга. – Точнее сказать «недожертвой».
– Чего… жертвой? – сидел я пень пнём, потея.
– Чего-чего, психотронного оружия – вот чего! – опять так буднично проговорил Серёга, словно воздействие психотронного оружия было здесь в порядке обычных физиотерапевтических процедур.
Это сейчас не оригинально, когда туфты на эту тему полно и в интернете, и на всяких мистических телеканалах…
А в ту пору просто вообразить такое, правильно назвать… да ещё вслух – это было круче крутого!
Меня потряхивало, левая рука и нога слегка каменели. Но я нашёл в себе силы на скептическую усмешку:
– Ну, и где оно тут? Это оружие…
– А прямо в ней, – весело сказал Серёга.
Он умел шутить всерьёз.
– В ком? – выдохнул я, проглотив тугой комок.
– А в ней! – И Серёга уверенно, но аккуратно указал приподнятой тростью в ту самую сторону. – В Аньке Крыловой.
То, что теперь я знал её фамилию, меня не обрадовало. Я сидел как контуженный пушечным ударом мяча.
Некоторое время Серёга молчал, а потом понял, что пора приводить меня в чувство.
– А вот эту странность ты замечаешь? – перешёл он на шёпот. – Ну, ладно, она точно бьёт на ракетку Надьки, но Надька-то лупит кое-как. А волан ложится точно на ракетку Аньки.
И как этого никто ещё не заметил, кроме Серёги?! И даже сама Надя, та колясочница, воспринимала происходящее как само собой разумеющееся. А между тем неудачно отбитый ею из сидячего положения волан словно менял свою траекторию и иногда летел дальше, чем ожидалось. За четверть часа игры волан, кажется, ни разу не побывал на земле. Нет, вроде пару раз падал… для виду – недалеко от Ани, одной рукой державшей ракетку, а другой опиравшейся на свою «канадку» и не сходившей с места. Надя только весело смеялась, радуясь своей мастерской игре. Тоже была жертвой «психотронного оружия»?
