В некоторой сказке… - страница 27

Сенька, не ожидавшая такого откровения, боялась вставить слово и нарушить хрупкое доверие. А Габриэль продолжал:

– Мама не сразу поняла, что беременна, скакала еще по послевоенным лагерям, лечила раненных. А когда скрывать уже не получалось, вернулась в отчий дом. И если бы дед не занимал высокий пост в своей стране, не был суровым полководцем, которого все боялись, ее бы вряд ли обратно приняло общество. А так, вроде как почетно – сама героиня еще и понесла от героя, спасшего Семидержавье. Я маленький был, жутко гордился, что мой папка герой. Потом подрос. Соседские пацаны безотцовщиной дразнили. И я обвинил мать, что она сказку сочинила красивую про благородного мужика, избавившего мир от нечисти ценой своего счастья. Чтобы мне обидно не было. А она знаешь что сделала? Она тогда вещи мои собрала и отправила в армию. Уму-разуму набираться. Мне семнадцать тогда было. Дед хотел под свое крыло взять, да я ж строптивый, сам все знаю, сам умею, сам свой путь выбираю. Вот так попал первый раз в казарму. А потом военное дело уже смыслом жизни стало. Где только не служил! И ты права, я наполовину эльф. Мама эльфийка. Из военной династии. А я вот такой странный. Не похожий на них совсем. Ни внешне, ни внутренне. Даже на полуэльфов не похож. Вроде как в отца пошел. Наверное, поэтому не люблю надолго оставаться в Эльфийском Лесу, как бы дед с матерью не уговаривали. В общем, вот так, – широко улыбнулся он Сеньке. – Давай еще кофе налью.

– У меня еще полкружки, – мотнула она головой – Габриэль, тебе есть, чем гордиться. И ты когда-нибудь обязательно поймешь и отца, и мать. Они не виноваты, что так получилось.

– Я их и не виню. Давно уже пережил все эти детские травмы. Думаешь, рассказал бы тебе все это так просто, если бы заноза до сих пор ныла?

– Нет, наверное.

– Наверное. Я, к слову, думал, Доброслав тебе обо мне рассказывал. Он мать мою с детства знает. И та история тоже на его глазах случилась.

Сенька пожала плечами. Может, и рассказывал. Своей настоящей дочке.

– И часто Генриус так призывает инопланетян? – решилась спросить она.

– Кого? – не понял блондин.

– Ну, спасателей этих из параллельных миров, как твой отец.

– А, он пока был последним. Насколько мне известно. А что?

– Нет-нет, ничего. Просто любопытно. Давай кружку, помою. А ты поспи хоть немного. Светло уже. Мне ни капельки не страшно.

Габриэль кивнул. Зарылся в плед. И буквально тут же засопел. Лес шуршал, подвывал, скрипел, жил своей привычной жизнью. От утренней росы усилились запахи. Сенькин нос щекотали яркие цветочные и пряные древесные ароматы. На зеленый мерцающий огонек волшебного круга больше никто не прилетал. Когда стало совсем светло, и запели птицы, девушка сварила кашу, вскипятила воду для чая. И только потом разбудила Макара

– Уже пора, да? – зевнул он.

– Да, охранничек, – улыбнулась девушка, – завтрак в котелке, ешь кашу пока горячая. А я подремлю еще с часок.

Утренний сон оказался еще крепче и слаще. Полянка гостеприимно обняла путников мягким теплым туманом. Птичьи трели убаюкивали не хуже ласковой маминой колыбельной. Сенька в который раз удивилась своей новой способности – разделять поток звуков как в плеере на отдельные дорожки. Первый раз она с этим столкнулась еще дома, как раз перед тем, как очутиться здесь. Потом в замке, когда подслушивала беседу отца с друзьями, в зале постоялого двора, когда прислушивалась к разговору Генриуса с Анхелем. И вот теперь здесь, в лесу, снова. Она готова была поклясться, что слышала, как далеко-далеко дятел долбит сосну, белка прячет орехи в дупле уже на другой стороне опушки, лисица припала к земле в засаде, готовится прыгнуть на зайца. Косой прядет ушами. Припадает к земле, сучит лапкой, боится бедняга, но все равно грызет березовую кору. На заливном лугу по ту сторону леса выходят на пастбище коровы, мычат, недовольные пастушьей плеткой. Отмахиваются хвостами от поднявшихся из травы туч оводов, звенят колокольчиками. А, нет, это не коровы. Это часовые на Южном тракте обходят лагерь. Большой такой. Вооруженный до зубов. Где-то в районе их первой остановки. Стоп! Обоз. Вооруженный. На Южном тракте. «Женихи, мать их! – подскочила с осиновой тахты Сеня – Значит, идут по следу, засранцы». Она еле сдержалась, чтобы не кинуться сразу собирать вещи. Нашла глазами Габриэля. Он стоял в той же позе у защитного контура, что и ночью.