В неожиданном рейсе - страница 17

– А ругался кэп?

– Э, нет. Слишком интеллигентный, уравновешенный. Чисто аптекарские часы. Благодаря его признанному всеми гранд авторитету разборка в «пентагоне» была мягкой.

Сотворившему, якобы, предпосылку к ЧП начальнику радиостанции влепили строгий выговор.

За влечение к ложным курсам, бестолкового в действительно насущном эрудита-старпома, равным воздаянием хрясть по заточенному самолюбию.

Стороннику доверительного благородства, капитану Ястребцеву, заранее извиняясь, наскребли стыдливое лёгкое замечаньице.

Огромнейший счёт за новый пирс Диксона, ни судясь, ни рядясь, СМП оплатил. Монстр(!) как никак. Это вам не нынешний частный Буратино московского папы Карло.

Сходил бы в архив. Взял судовой журнал. Много чего к теме мог присобачить. Хотя бы привязку по времени, датам.

– Что ты! Что ты! – замахал я в простоте руками – не дадут.

– Как не дадут?

– Да скандалили недавно. Есть такие Павлов и Сомкин – молодцы мужики. Пишут у нас про ветеранов. Дык и им не позволяют в архив заявляться. Ша, мол, закрытая информация.

Зря, что ль содержат службу безопасности? Шеф её на полном серьёзе, когда что-то понадобится, лично шествует в ту пряталку жухлых бумаг. Архивные напуганные девчата подшустрят, нароют. Снова подрезает он базар-стрит Выучейского. Ещё раздутей от важности выдаёт доставленное под расписку. Во как! Старая чекистская метода. Играются в какую-то там секретность. А тем паче журналы. Да ни за что! Залупятся купчишками в борделе.

– Ну, нет так нет, – просветился в весьма странном Николай. – Ты обязательно про девушку напиши. В прошлый раз о которой рассказывал.

Мы оба немедля прыснули от смеха. Настроение перемагнитилось.

– Сейчас пост. Первого мая закончится. Тогда можно и оголёнку подпустить.

– Ладно. Давай прощаться.

Довольные содержательной посиделкой, жмём друг другу руки. Замечательно, когда есть друзья по былому ремеслу и по жизни!

По приходу в порт – изволь команде деньжата. Никого не интересует, как это сделается. Вынь да положи. Третий помощник скропал ведомость загодя. В похвалу сказать: ещё до Моржовца. Не с холодной рассудительностью вершил рукописный труд. Напротив – был зол. Нервно тыкал в чернильницу ручку, чертыхался. Подставившие его находились в недосягаемых министерских сферах. Cпрос бы учинить: «Зачем скостили на судах бухгалтеров?! Не уж-то соцу не взбухнуть без смешного мизера?» Наконец все тридцать девять фамилий по ранжиру выстроил. Присовокупил судовую роль, отчёт по суточным в валюте. Чётко с завитушками на бумагах выделялось: т/х «Волга». Невольно тем гордость выдал за родимый теплоход. Чтите, мол, конторские крысы.

На подпись капитану палубой выше поднялся. Всё в лёгкую управив, тотчас расслабился. Встречай, Архангельск! К бирже Молотова, что потом именовалась 16–17, поимели честь встать. Доски россыпью – стоянка долгая. Каждый из «волжан» озабоченно осведомился:

– Умотал трёшник за деньгами?

На что слышали друг от друга:

– Кой хрен ему ещё делать?

Меж тем парень на двух трамваях одолел немалый путь. Несколько минут потратил на ходьбу до нужной службы пароходства. Этикетно постучался в дверь рассчётки. После сякого удача проткнулась первомайским шариком. Словно поднесли к её бочку растопыренную скрепку и… «пук».

– Вы, голубчик, что понаписали?! Ответственный финансовый документ неряшлив, чуть ли не соплив. Сколько недочётов! По претензиям насчитала пунктов шесть. Возвращайтесь и переработайте.