Чуть смягчился режим, назначили возглавить отдел мореплавания. По справедливости выбор. Более достойного, хоть как-то вровень – «нет». Порешившие трудный вопрос досужно руками развели. Картинкой изобразить: растянули меха порванных гармошек.
На новом поприще заложенное в нём от породы и воспитания резко проявилось. Не заметить, того хуже – нашептать, ни у кого не получалось. Образ – и тот работал на удачу в делах. Я бы сказал: начался вживую интереснейший роман с судьбой.
Как подобных людей выразить? Надо дать им характерно проявиться. Случаи сами на цыпочках подойдут.
Шестидесятые – годы особые. Привитый Отечеству социализм выглядел бодрячком. Имелись даже весомые достижения в космосе. Но то вершили постаревшие гимназисты или выпестованные царской профессурой. Партийные божки надували щёки. Для прошибающего ободрения годились звания «Герой соцтруда». Любые двери с пинка открывали. Особливо на разбор дефицита – главной приманки жёсткой системы. Само собой золотая звёздочка с серпом и молотом улучшала жизнь во всех отношениях.
По московской разнарядке одна такая выделялась СМП. Ох, какой переполох в конторе начался!
Долголетний начальник пароходства Сергей Кузнецов решал всегда самовластно. Непредвзятый, отстало-правильный ёж-мужик. Без обиняков всех делами проверявший. По той единственной, но достаточной линейке, ладно зам. по мореплаванию Коковин подходил. Вот уж который выручательный случай за таковским. Распоследний из той же колоды.
Мурманчане с полученного новенького финского ледокола заупрямились колоть двинской лёд. Мол, то и сё. Прибыли к вам после тяжёлой проводки в Арктике. Главное – гребные лопасти не в порядке. Так что разворачиваемся восвояси. Бывайте.
На календаре весна 1963 года. Своих крушителей льдов ещё нет. Чтоб раскупорить порт, не подтопить окраины, поднялся на чужой мостик Валерий Коковин.
– Раз отказываетесь управлять, сам тем займусь. Всю ответственность беру на себя.
Кэп линейного полярщика о четырёх винтах, почувствовав вызов, бойцовски ухмыльнулся. Куда как матёр(!) был Юрий Константинович Хлебников. Сам из варшавских дворян. Участник Гражданской войны на стороне белых. Чудом не размолот системой под видом законного мщения. Георгиевский кавалер и он же – советский орденоносец за эпопеи в полярных широтах. Отведал сталинских лагерей и на закуску три года ранних хрущёвских.
Встали почти вплотную. Лицо к лицу. Каждый своё «я» молча выразил. С «белоусовцем»[3] вдруг что-то произошло. Будто признал по родовой многогранности правоту дерзкого визави. Впрочем, оба хранили редкую хладнокровность, приличествующую дуэлянтам большой руки.
Сдаются ли те, за которыми строй предков при благородных шпагах?!
Авторитетный «монопольщик» согласился колоть лёд. Не преминул по-офицерски достойно выразить извинение. Неловкость после стычки, только встречаться взглядами мешала.
Проформы ради Кузнецов трудным решением поделился. Прочие замы, сглотнув слюну, поддакнули. Да и как иначе? От шутейного стишка: Какого выпить нам вина? Спросите вы Коковина. И вам ответит Коковин, Что лучше водки нету вин. до серьёзнейших проработок Севморпути, будущего ледового причала Варандея. С сотню всяких расколотых проблем. И за всем рифмуемый с крепкими напитками Валерий Петрович. Не то, что намекнули – заранее его поздравили.
Под вечер несистемный мореплаватель захворавшую мать навестил. К месту добавить, оставалась она узнаваемо прежней. Не позволяла жизни ничуть себя подправить. Суматошной политике и что творилось – безошибочный диагноз ставила: «Не то. Всё не то». Ведала как бы наперёд. Да кто и когда слушал мудрых Кассандр?! Желая её ободрить, наставник капитанов про скорое награждение поведал. Неловкая пауза растеклась ртутью по комнате.
