Наум задохнулся от ужаса. Это было больше чем святотатство. Даже больше чем антисемитизм.
– А если будет война, разве ты не должен защищать страну, которая тебя приютила?
– Не приютила, а позвала. Пригласила. Но дело не в этом. Я не хочу воевать на неправой стороне. И быть уверенным, что только наше поражение принесет мир. Слишком это глупо выглядит.
Больше говорить было не о чем. Было ясно, что Женя отсюда уедет, Наум останется. Куда ему ехать, кому он нужен? А Света? Впервые Наум видел ее такой напуганной и потерянной…
Два года после демобилизации Женя болтался без дела. Не мог ни на что решиться. Начинал и бросал какие-то курсы. Работал ровно такой срок, какой был нужен для получения пособия по безработице, ни днем больше. Да, трудолюбие не было его коньком. Наум пытался вмешаться, но получил довольно грубую отповедь:
– Сидишь на пенсии, ну и сиди тихо у себя в комнате. Своих успехов ты уже добился. Дай попробовать другим.
Наум надулся и больше советов не давал. А Света безропотно взвалила на себя еще две работы, но упреков от нее никто не слышал.
Женя созревал. Он, никому из домашних не говоря ни слова, поступил на подготовительные курсы Техниона. Постепенно осознал, что для отъезда в серьезную страну нужно иметь хоть какое-то образование и специальность. Армия частично оплачивала первые годы дальнейшего обучения, и нужно было этим воспользоваться. Он мобилизовал всю свою – не слишком большую – волю и, опять-таки с грехом пополам, проучился три года в хайфском Технионе (один из них на подготовительных курсах), слегка подрабатывая по вечерам. До получения первой степени осталось меньше двух лет, включая экзамены. Рукой подать. Но не получилось. «Человек предполагает, а бог располагает», – заключил Наум.
За это время в жизни Жени произошли очень важные события. Первое – он выиграл в лотерею (проводится такая в Израиле) грин-карту, прошел собеседование и получил разрешение на переезд в США. И второе – женился на своей соученице Наде, занимавшейся в том же Технионе. Она приехала по программе «Наале» – особой программе для выпускников школ, имеющих право на репатриацию, чьи родители не хотели переезжать в Израиль. Надя была внучкой еврея. Она уже защитила первую степень по химии и грызла гранит науки для получения второй.
Пара получилась очень симпатичная. Высокий стройный темноволосый Евгений и среднего роста, с отличной фигуркой, зеленоглазая блондинка Надя. Крашеная блондинка, но всё было в меру и общего впечатления не портило. Оформили бракосочетание на Кипре – в Израиле нет брака для неевреев, свадьбу отпраздновали в ресторане.
А вслед за этим произошло третье, незапланированное, но очень тесно связанное со свадьбой событие: по недосмотру родилась у них чудная девочка Верочка. «Семь раз отмерь, а один отрежь», – что точно имел в виду Наум, неизвестно, но догадаться можно. Произошло это настолько быстро, что молодые даже не успели снять собственную квартиру.
Итак, родилась еще одна русская на еврейской земле. Тут уже даже Наум осознал, что новой семье Беляевых придется уезжать.
Помогло ему убедиться в этом министерство внутренних дел Израиля.
При оформлении новорожденной у бдительных чиновников неожиданно вызвала подозрение бабушка Светлана Кириченко с вызывающим отчеством Ивановна. Света родилась в Литве в сорок пятом году незадолго до Победы. Время было горячее, наша страна освобождала одних, расстреливала и сажала других. Дел невпроворот. Отец Светы был солдатом-освободителем, а его фронтовая подруга-жена не смогла следовать дальше за своим госпиталем и осталась рожать в Клайпеде. Может, действительно в те смутные времена свидетельство о рождении было оформлено не слишком идеально, а скорей всего, это было очередное служебное рвение на популярной в Израиле ниве «еврей – нееврей», «настоящий – ненастоящий». Короче, Верочка в таком случае оказывалась правнучкой еврея. Этот статус требовал особого оформления, с какими-то временными правами, сроками и определенными условиями. Никто толком в этих сложностях не разбирался, потому что правнуки евреев, родившиеся в Израиле, еще были редкими исключениями.
