– Авдеев.
– Майор, не думала, что так скоро услышу Ваш голос, – вместо приветствия ответила. – У меня есть вопрос.
– Какой? – в голосе мужчины скользнула заинтересованность.
– Где фата?
– Что?
– Я нигде не нашла упоминания по фату. Она была найдена? Вся свадебная атрибутика четко видна на каждой жертве, кроме одной – фаты. Учитывая, что девушки покупали платья в салонах сами, то и про фату забыть никак не могли.
– Сейчас, – послышалось шуршание. – Да, все верно, в чеках пробиты свадебные платья, туфли, украшения для волос и у каждой – фата. Черт! – выругнулся майор. – И как мы могли это упустить?
– Небольшая деталь. Но очень значимая.
– Что думаете?
– В разных культурах фата олицетворяла невинность и чистоту, во многих – скромность. Она покрывала невесту, скрывая и оберегая ее от лишних глаз. То, что ее не обнаружили, может свидетельствовать о двух вещах. Убийца забирает ее в качестве трофея, показывая миру, что невинными и чистыми их не считает. Им незачем покрывать лица – у них нет уязвимости перед миром, они уже «испорчены». Он как будто срывает с них своеобразную «маску».
– Интересное мнение, – после минуты молчания ответил майор. – Получается убийством он их наказывает?
– Пока не могу сказать, слишком мало информации. Но, как ни странно, мыслей масса. Завтра продолжим наш разговор, мне нужно еще немного поразмышлять. Что-то подсказывает мне, что тут не все так просто, каким кажется на первый взгляд.
– Доктор? – голос Авдеева немного изменился. – Могу я Вас спросить кое о чем?
– Это относится к делу? – прикрыла глаза на мгновение.
– Косвенно.
– Ну… Попробуйте. Только не обещаю, что Вы найдете ответ на свой вопрос.
– Почему Вы взялись за мое дело? Учитывая Вашу безумную нагрузку и все такое…
– Все такое? – мои глаза распахнулись, и я грубо усмехнулась. – Интересная трактовка моей деятельности. Знаете, порой я вам завидую. Полиции. Ведь в отличие от нас, ваш контакт с преступниками и их безумием заканчивается на судебной скамье. И каким бы страшным и чудовищным ни было очередное дело, вы просто переступаете порог зала заседания и забываете об этом. В большинстве случаев. Мы же – те, кто потом живет с ними всю их оставшуюся жизнь, если так распорядится суд. И в этом мало приятного. Мы не можем забыть – ведь каждый день видим их лица. Многие уходят уже после нескольких лет больничной практики. Не выдерживают чужого безумия.
– Вы – не все, – заметил Авдеев.
– Не думаю, что Вас устроит мой ответ, – не обратила внимание на его выпад. – Считайте это своим везением. До встречи, майор Авдеев.
– До свидания, доктор, – хмуро попрощался со мной следователь и скинул звонок.
Вновь подняла бумаги перед своим лицом. Что же ты хочешь сказать? Почему они лежат так, а не иначе? Твое ли это «сердце», твоя ли эта «любовь»? Или ты просто потрошитель и потрошишь их души? Прикрываешь свое безумие красотой их внешнего вида. Нет, не думаю, что все настолько просто. И ответы на эти вопросы, возможно, никому из нас не придутся по душе.
Не знаю, сколько прошло времени, но похоже усталость совсем меня вымотала, и я уснула за чтением очередной страницы досье. Аккуратный стук в дверь разбудил меня, заставив резко подскочить на диване. Оставшееся кофе давно уже остыло, а стрелки часов сместились к цифре девять. Желудок протестующе заурчал, и я дотянулась до оставленной рядом с кружкой плитки шоколада.
