Тело под моими руками чуть расслабилось, послышался тяжелый вздох, а затем я услышала тихое:
— Очень сложно осознавать, что ты выросла, Даэлия. — его рука дотянулась до моих пальчиков, что по-прежнему лежали на плечах мужчины, и легла поверх, согревая, — Никто не посмеет осудить тебя, никто не упрекнет. Но...он взрослый, опытный мастер иллюзий, в его руках власть, а в сердце сталь. Уверен, Изард не обидит тебя, только как бы ты потом, спустя года, не пожалела о своих чувствах. Привязанность — страшная вещь. Особенно для юной и неопытной девушки. Твоя жизнь — долгая и яркая, только начинается. Его жизнь — почти вечная, изувеченная борьбой за власть, одиночеством и жестокостью. Он любит тебя, это видно невооруженным глазом каждому, кто хоть раз наблюдал за вашим общением. Но я никогда бы не предположил, даже не допускал мысли, что чувство одного из вас может перерасти во что-то совершенно иное. Просто пообещай, не мне — себе, что много раз подумаешь прежде, чем сделать следующий шаг. Хорошо?
Он, наконец, развернулся в кресле ко мне, чтобы в следующее мгновение попасть в крепкие объятия любящей племянницы.
— Обещаю. — прошептала ему в шею, в то же время понимая, что совсем недавно мы с Изардом уже переступили ту черту, когда есть возможность остановиться, подумать и сделать вид, что ничего не происходит.
13. Глава 13. Но разве сердцу прикажешь?
Когда я поняла, что буря миновала, мы вдвоем пошли прогуляться по саду, что находился на территории лиги. Шагая под руку, мы вдыхали влажный густой воздух, в котором угадывался особый запах, присущий только этой планете. Из-за особенностей почвы, что покрывала лишь двадцать процентов поверхности Альционы, воздух наполнялся специфическим, но не резким запахом. Он щекотал нос только с непривычки, позже лишь создавая эффект оставленного флера чужих духов.
Сад, в котором мы оказались, был прекрасен - как в лучших заповедниках вселенной. Не удивительно, если учесть, что восемьдесят процентов всей флоры планеты было создано искусственно, а этот сад вообще являлся полностью рукотворным, идеально выверенным проектом руководства лиги.
— Я ничего не расскажу семье. — получила я ответ на один из самых важных сейчас вопросов, — И Изарду ничего говорить не буду — разбирайтесь сами, я не хочу стать катализатором каких-либо событий. Твоя жизнь — тебе решать.
Уходя по узкой дорожке вглубь сада, наполненного самыми разнообразными деревьями, кустарниками и цветами, мы практически никого не встречали на своем пути. Сейчас было время занятий, которые я посещала гораздо реже, чем изначально планировала. Эта поездка действительно стала поворотной в моей жизни, если вообще не отправной точкой. И вот, пока большинство членов лиги вовсю открывало для себя что-то новое, я бессовестно проводила время то с друзьями, то, вот, с дядей. Переживала ли я на этот счет? Вот уж точно нет. Во-первых, не на всех лекциях было интересно, а во-вторых, я действительно ощутила тот непередаваемый вкус свободы, которым меня так часто дразнила Майна.
— Тогда, может расскажешь, что-нибудь о мире Изарда? — попытала я счастье, но Клайд только ухмыльнулся.
— Знаешь, я тебе о планете матери и ее обитателях расскажу гораздо больше, чем о мастерах иллюзий. Противные и скользкие хладнокровные, брр. — на секунду на его лице появилось брезгливое выражение, но дядя тут же исправился, возвращая себе привычные эмоции, — Когда твой нянь появился в нашей жизни, я не скрывал скептицизма, норовил отдалить его от вас с матерью, но все было бесполезно. Изард воистину непробиваемый и холодный кусок камня — ему на все плевать, но только если дело не касается вас с Сашей. Вам он позволяет то, что не позволяет никому, с вами он ведет себя так, как не ведет ни с кем. Не это ли самое важное? Поэтому я отступил, как и Сириус. Хотя что это я? — тут Клайд, не удержавшись, рассмеялся, распугав сидящих на соседнем дереве птиц, — Он до сих пор ревнует Сашку, не смотря на то, что они женаты двадцать лет и у них есть взрослая ты. По итогу, я был рад, что “наш” мастер иллюзий стал хорошим исключением из правил и всегда заботился о тех, кого мы любим. Только вот теперь я не уверен в том, что все останется по-прежнему. — прозвучало в голосе предупреждение с оттенком сожаления.
