Чёрт! Да что со мной не так?
Я провёл рукой по лицу, прогоняя навязчивые эротические картинки.
Так. Надо просто подумать про работу, трупы, морги и проклятую лабораторию, в которой до сих пор выясняют причину смерти взрослой женщины. Неделя уже прошла, всё никак не доделают. Бездари.
Завтра опять какие-то неопознанные тела меня ждут. Каждый день кто-то умирает.
С этими мыслями я погрузился в сон. И где-то на краешке болталась моя жёнушка в дурацком лифчике в горошек.
Агнесс
Я проснулась от нехватки воздуха и придавленная чем-то тяжёлым. В полумраке было плохо видно и долго провозившись, я всё-таки освободилась. А потом заорала.
Я лежала в постели с мужчиной. Ещё и с Морфэйном!
– Сколько времени? – раздался хриплый после сна голос Максимилиана.
– Почему мы в одной кровати? – Я толкнула его в плечо.
Он же довольно развалился на подушке и внимательно рассматривал меня, его глаза поблёскивали в темноте.
– Потому что ты вчера меня соблазняла.
– Я?! Не может быть! Врёшь!
– Разделась и лезла целоваться.
Хотела возмутиться, но я, и правда, была в одном белье. А вот поцелуй абсолютно не помнила. Как и всю ночь. Последнее воспоминание: это я с Мердоком чокалась бокалами… Видимо, я напилась.
– Так. Забудь всё, что вчера было. Это виновато вино. Состояние изменённого сознания.
– А мне понравилось. У тебя мягкие губы и проворный язычок.
Я покраснела и залезла с головой под одеяло. Стыдно. Очень стыдно.
– А твои пальчики на моём члене я не забуду никогда. Сегодня повторим?
Он бы продолжил меня мучить, но раздалась вибрация телефона и Максимилиан отвлёкся на него.
А я быстро схватила рюкзак и юркнула в ванную.
Успела выйти из душа и обернуться в полотенце, как зашёл Максимилиан. Голый и ничуть не смущающийся своей наготы.
– Ты нудист?
– Мне нечего стесняться, – ухмыльнулся он.
– Ну раз показать больше ничего не можешь, то остаётся только пенисом размахивать. – Я повернулась к раковине, пытаясь выдавить зубную пасту. – Приматы так самок привлекают.
– Получается?
– Не очень. Ты не в моём вкусе. И я думала ты из этих.
Я показала взглядом на серебряное колечко в его ухе.
– Из этих? – негодующе возмутился Максимилиан.
– Ну да, – спокойно пояснила я. – Из пиратов. Не люблю пиратов.
– А если проверю?
Он вжал меня в раковину и коленом раздвинул ноги. Я замерла, ощущая, что нас разделяет только одно тонкое полотенце, которое держится еле-еле.
В зеркале отражались напуганная и пунцовая я и смеющийся Максимилиан. Вот же мудень.
– Прекрати!
– А то, что? – Он развлекался, это было видно по его лицу.
– Пожалуйста. Мне некомфортно.
Неожиданно Максимилиан послушал и, отпустив меня, зашёл в душ. Включил воду и не обращал больше внимания.
Я с горем пополам умылась и сбежала в комнату одеваться. Руки тряслись. Можно было себя обманывать, что я бешусь от нарушения личных границ, только я не люблю самообман. Его выходка вызвала возбуждение, и часть меня желала, чтобы он не останавливался. Задрал бы полотенце и сделал бы это. Возможная боль совершенно не пугала, я догадывалась, что получу намного больше удовольствия.
Но сдаваться наглецу я не собиралась. Такие чувства никогда не были мне свойственны. Если бы хотела, то давно бы девственности лишилась. Просто никто не нравился. Ни один парень в окружении не вызывал таких эмоций, а Максимилиан тоже не нравился, но он бесил, пугал и возбуждал.
Нацепила джинсы и футболку, собрала волосы в высокий хвост.
