– Извинения? От тебя!?
Я с ненавистью процедила ему в лицо, уже тянувшееся для поцелуя, которым эта сволочь так коварно подкупала весь этот день, и с силой толкнула Джейсона в грудь.
– Меня от тебя тошнит…
Мне едва хватило сил, чтобы не сорваться на крик и не швырнуть ему в рожу книгой, но дышать одним воздухом было до одури гадко, так что я опрометью выскочила на улицу.
– Ну почему…!?
Злости не хватало, чтобы описать ту кашу, что творилась в голове. Мой злейший… мой природный враг, которого должна ненавидеть был так мил, что заставлял верить в пубертатный бред. Заставлял поверить, что козла можно изменить и с поцелуем превратить в принца, но…
Перед глазами проносились ужасы операционной палаты лазарета и литры пролитой крови. Тысячи бесконечных иголок и переливаний…
Десятки непроснувшихся людей.
И всё из-за него. Из-за его отца, балтийцев, их всех…!
В груди не хватало воздуха на бесновавшуюся ярость и презрение к самой себе, замечтавшейся о сладком запахе ментола и пряной нотке мускусного пота. Забывшей обо всём, что делало меня собой, ради смазливого козла.
Рука уняла дрожь, лишь коснувшись холодненькой бутылочки колы, но за поворотом переулка, солнце неожиданно скрылось в отброшенной тени, а к голове прижался пистолет и кожаная перчатка.
– Пройдёмте с нами, миледи…
Ледяной пот пробил не на шутку, но по звуку взведённого курка, я сразу узнала, с детства знакомый балтийский Владас, по старинке маркируемый заводом, как кольт, а забвение от удара по виску сопроводил лишь звон выпавшего пакета.
Глава 5 В тихом омуте Гурон
Мешок содрали с головы едва ли не со скальпом, грубо дёрнув за затылок.
– Очнулась…?
Сознание то и дело пропадало, теряя реальность в погоне за рассудком, и ускользая от удара по загривку. И всё же, первой мыслью было то, не пострадал ли Джей…
– Вот и славно. У нас не так много времени. Нужно провести его с пользой.
Благо, порочную вереницу бреда в моей голове, вновь прервал прокуренный, слегка грубый и низкий голос, театрально поставленный в духе нуарного кино или прогнанный через микшерный пульт. Впрочем, удивляло лишь то, что этот день догнал меня только сейчас, а не много лет назад.
– Придётся проставляться брату за проигранный спор…
От почти беззвучного шёпота, на губах непроизвольно проступила ухмылка, а растрёпанные пряди прилипали к вспотевшему лицу, так что со стороны я бы, наверное, показалась даже милой. По крайней мере в это хотелось верить до самого конца, который явно будет отличаться лишь кровавыми оттенками макияжа.
– Рад, что вам у нас нравиться, мисс.
Грубый голос сипло затянулся и с характерным звуком потрескивавшего табака, раздавил бычок.
– Вы не против?
В лицо ударил обжигающий свет лампы, а кожа застонала, словно неочищенная рыба, брошенная в раскалённое масло.
– Не сочтите за грубость, мисс Термополис. Это не смертельно, так что считайте чем-то в роде стимуляции памяти.
Мне даже не нужно было открывать глаза, чтобы ощутить острую боль в каждой клеточке лица.
– Я уберу лампу, если вы ответите всего на пару вопросов. Не против?
Едва понимая, что происходит, язык, всё же, не осмелился дерзить и молча согласился с покорно кивнувшей головой.
– Вот и умница. Люблю, когда девочки не спорят.
Свет потускнел, словно прикрывшись от стыда за свои тёмные делишки, но не смотря на каламбур, ослеплял так сильно, что мне не удалось разглядеть хоть что-то, кроме безжалостной лампы и чьей-то фигуры в её тени.
