- Спасибо, - женщина просияла, - Всего доброго. И примите мои поздравления с рождением сына!
Я аж поперхнулся. Надо мной проклятье что ли какое-то? Почему всех детей Грома приписывают мне?
- Благодарю, - ответил я женщине и направился к тому, что отдаленно напоминало тачку Грома.
- Да-да-да…, - раздраженно сказал я, когда очередной водила посигналил мне. Это пиздец какой-то. Сначала я, как идиот, ездил по Москве в красной тачке с говорящей надписью на номерном знаке, а теперь, как белоснежка на выданье, передвигался в облепленном цветами внедорожнике.
Даже не знаю, что потребовать с Грома за мои моральные страдания…
Заехав в ворота, я вышел из машины и направился в дом.
- Гром, я привез твой букет на колесах! – крикнул я, оказавшись внутри.
Гром вынырнул из гостиной, - Спасибо, Ветер.
- Женька, ты готова? – крикнул он дочери.
- Иду, - раздался её голос и вскоре на лестнице показалась и она сама.
- Не понял…, - Гром, сдвинув брови, уставился на дочь, - Ты почему не переоделась?
- Но, папочка…, - протянула Женька, - Можно я поеду так?
- Марш в комнату! Чтобы через пять минут была готова! – отрезал Гром.
- Я не хочу надевать дурацкое платье! – Женька зло взглянула на Грома.
- Я не собираюсь повторять дважды, - Гром пристально посмотрел на дочь.
- Да пусть идет так, - попытался я вступиться за девчонку, - Нормально она одета.
- В футбольную форму? – Гром насмешливо посмотрел на меня.
Я засмеялся, - Она во всем твоя копия, Гром. Даже в одежде.
- Так можно, да? – Женька с надеждой посмотрела на Грома.
- Переодеваться! – он опять посмотрел на дочь.
Та несколько секунд буравя его взглядом, наконец, сдалась и, тяжело вздохнув, направилась обратно в комнату.
Спустя десять минут Женька вновь показалась на лестнице.
- Я, как дура, в этом платье! – рассерженно возвестила она и, сложив руки на груди, исподлобья взглянула на Грома.
Окинув Женьку взглядом, я еле сдержал смех. Черт возьми! Девчонка была права. Пышное розовое платье, вышитое дурацкими розочками, смотрелось на ней так же нелепо, как если бы самого Грома обрядили в него. Картину дополнял розовый бант, небрежно прилепленный сбоку головы Женьки.
Я закрыл лицо рукой и отвернулся.
- Гром, это была ошибка, - смеясь, сказал я.
- Анька сказала надеть платье, - Гром улыбнулся, - Поехали.
ЕВА
Я тяжело опустилась на скамейку в парке. Раскрыв газету с объявлениями, я зачеркнула очередную вакансию. Уже двенадцать редакций отказали мне в работе… Едва я начинала говорить о том, что не имею никакого опыта и только в этом году поступила на факультет журналистики, редактор терял ко мне интерес.
Я вздохнула. Конечно, не удивительно, что мне отказывали. Всем требовались сотрудники с опытом работы, ничего не умеющую девчонку, никто не хотел брать… Мои горячие заверения о том, что я готова на ЛЮБУЮ работу, лишь бы быть причастной к журналистике, никто не обращал внимания.
На последнем собеседовании редактор, видя моё отчаяние, проникся ко мне сочувствием.
- Ева Марковна, я могу понять ваше горячее желание заниматься журналистикой, но… И вы нас поймите. Вы же абсолютно не имеете представления о той работе, которую выбрали.
У вас нет никакого опыта. Я вас уверяю, ни одно серьезное издательство не возьмет вас.
Я, вскинув голову, посмотрела на мужчину.
- Последуйте моему совету, - продолжил редактор, - Проучитесь в институте хотя бы три года и тогда занимайтесь поиском работы. А сейчас…, - он покачал головой, - Мне нечего вам предложить.
