В объятиях Водолея - страница 8

Венера стала символом спасения человечества от угрозы полного уничтожения: именно туда десять с лишним лет назад свезли все ядерное оружие. Маленькая планета не выдержала такого взрыва и за пару секунд превратилась в космическую пыль, образовав еще один пояс астероидов.

Уничтожение Венеры стало переломным событием в моей жизни. Человечество ликовало, все радовались тому, что опасности для Земли больше нет. Влюбленные сидели ночью на скамейках и с наслаждением взирали в ночное небо, созерцая то, что осталось от Венеры – теперь шлейф космической пыли на том участке звездного неба, где когда-то находилась планета, называли Венерианской туманностью.

Для человечества это событие стало символом мира и спокойной жизни. Для меня же это было началом конца. Я верил в космические силы, и понимал, что их нарушение приведет к еще большему краху, нежели все атомное оружие; глобальное ликование – вещь проходящая, оно не продолжиться долго. После Кризиса все упивались этим мнимым спокойствием и радостью, которые давала иррациональность, доведенная до крайности. Им упиваются и до сих пор. А меня все еще не покидает ощущение чего-то ужасного. Человек уничтожил космический символ любви, погасил Вселенскую любовь и погряз в потоке невежества и незнания.

После всех этих событий, я уже не считал себя тем, кто должен был внести в мир равновесие и снова заставить разум и чувства существовать в гармонии. После Кризиса из глубины моей души вырвался какой-то неясный позыв – я должен был стать тем, кем никогда не хотел быть. Вместо того, чтобы учить людей науке о благопристойном и даже божественном поведении, я стал лишать их жизни и не тратить зря свое время, чтобы вбить в их головы то, чего они никогда не поймут.

Моя профессия стала никому не нужной; этика превратилась в нудную и бессмысленную науку, она стала бесполезной, если не сказать вредной, сдерживающей бесконтрольную энергию человека. Люди сменили контроль на до конца непонятную и хаотичную энергию чувств и эмоций. Они требовали нового, и это новое должно было проявиться немедленно, они устали от обещаний и рационального постоянства.

Хуже всего было то, что большинство методологов считало современное мировоззрение совмещающим в себе как разум, так и чувства. На самом же деле большинство никак не анализировало свои поступки; на переломе эр люди стали просто жить, подобно древним грекам, наслаждаясь каждым моментом, а я считал себя тем, кто сможет удержать его от бессмысленного и хаотического движения, несмотря на цинизм моей новой «профессии».

***

Стакан с напитком уже опустел, поэтому я налил еще столько же. Тут ход моих мыслей прервал голос терминала:

– Натан, дорогой, извини, что отвлекаю, но ты помнишь, что тебе нельзя много пить? Амброзия довольно крепкий напиток. Надеюсь, ты помнишь о ее вреде для твоей печени?

Я только отмахнулся.

– Все в порядке. Выключи сенсоры наблюдения за организмом.

– Хорошо, но в таком случае Центр здравоохранения очень скоро позвонит, чтобы убедиться, что ты в порядке.

– Сымитируй голос и ответь за меня. Я не хочу ни с кем разговаривать.

– Хорошо, дорогой! А если с тобой захочет поговорить Стража?

– Думаю, ты что-нибудь придумаешь. Перейди, пожалуйста, в режим ожидания и дай мне отдохнуть.

– Не буду отвлекать тебя, милый. Отдыхай, я все сделаю.

Терминал снова пикнул, и спокойная музыка продолжилась. Я быстро осушил второй стакан с амброзией, потом налил третий, однако, не сделав ни глотка, поставил на стол, а сам лег и закрыл глаза.