Я сажусь в автомобиль и присматриваюсь к человеку, который опускается на заднее пассажирское сиденье рядом со мной. И тут я понимаю, что передо мной женщина. А я почему-то думала, что среди напавших на банду были только мужчины, настолько уверенными и отточенными были их действия. Не потому, что женщины на такое не способны. Просто, видимо, какой-то стереотип в голове. Однако женщина не спешит снимать маску.
Как только мы садимся, автомобиль трогается с места. Впереди двое мужчин: водитель и ещё один вооружённый до зубов неизвестный.
– Передай аптечку, – раздаётся мелодичный женский голос. Мужчина передаёт ей ящик с лекарствами, и девушка осторожными, чёткими движениями медработника обрабатывает мне рану на голове.
– Рана неглубокая, швы накладывать не придётся, – говорит женщина, сосредоточенно наклеивая мне пластырь на лоб на границе роста волос. – Но обработать ещё несколько раз не помешает на всякий случай. Кто это так с тобой? – спрашивает, заглядывая в мои глаза.
– Упала, – рефлекторно отвечаю так, чтобы меня не поймали на лжи, но и не сболтнуть лишнего.
Я уже имела опыт общения с полицией – не очень удачный, когда доверилась, убегая от Вовы, и чуть не попала в ловушку к продажному «мусору». Какие гарантии, что эти не такие же? Я вообще не знаю, кто они. Но кое-что спросить я должна...
– А тех, во второй машине... их догнали? – задаю вопрос, интересующий меня сейчас больше всего. Сердце болезненно пульсирует от напряжения. Правда может меня убить.
– Это они так с вами? – почему-то уверенно спрашивает женщина и, не дожидаясь ответа, продолжает: – Не знаю. Надеюсь, догонят. Мы должны были любой ценой остановить автомобиль, в котором волей неприятного случая оказались вы. Если бы мы знали, что вы там, были бы осторожнее. Но главное, что с вами всё в порядке, – незнакомка улыбается.
Удивительно осознавать, что совершенно незнакомый человек радуется тому, что со мной всё в порядке. Неужели эти менты настоящие? Неужели есть надежда?..
– А вы кто? – вырывается из меня вопрос. Окидываю взглядом всех. Слышу сдержанный смешок мужчины впереди.
– Полиция, – говорит человек, которого рассмешил мой вопрос. – Ты в безопасности. Сейчас приедем в участок, расскажешь, что с тобой произошло, и поедешь домой отдыхать. Не волнуйся. Что бы с тобой ни случилось – теперь все позади.
Правда?..
Хмыкаю мысленно. А у меня нет дома. Я его сама сожгла. А рассказывать обо всем или нет – это мы ещё посмотрим.
– Если вы действительно полиция, мне есть что рассказать, – говорю тихим, бесцветным голосом. Женщина бросает на меня удивлённый взгляд, но никак не комментирует мои слова.
И снова мысленно молюсь, чтобы Вова был жив. Чтобы автомобиль с ним остановили, и с моим зверем всё было хорошо. Я расскажу всё, что знаю, а взамен попрошу, чтобы ему помогли. Чтобы Вову освободили из лап четвёрки. Действительно, я же могу их попросить, потребовать кое-что в обмен на информацию. Я знаю о четвёрке столько, что хватит на несколько пожизненных сроков. Знаю, чем они занимаются и как пытают людей. А Вова – он теперь жертва. Он больше не с ними. Жертва такая же, как и я.
Автомобиль действительно останавливается возле участка. Мне сложно совладать со своим растерянным состоянием. Такое впечатление, что вот она, заветная мечта, улыбается мне. А я в это время чертовски боюсь, что она сейчас вместо улыбки оскалится гнилыми зубами и начнёт ржать над моей наивностью, хватаясь за живот. Да, слишком много разочарований и обломов было в моей жизни. Много болезненных падений в самые неожиданные моменты. Именно поэтому я теперь всегда начеку, хочу я того или нет.
