– Как ты угадал с размером кольца?
– Чёрт! Кать, прости. Я забыл вернуть твоё кольцо на место. Оно лежало рядом с часами. Я этим воспользовался.
– Я пропажу обнаружила бы, но не думаю, что случилось это скоро. Редко ношу, да и некуда. Это бабушкин подарок на моё совершеннолетие. Не хмурься. Потеря памяти мне не грозит, и стрессовых ситуаций не предвидится. Ты помнишь, какой я была в тот вечер? А как будешь относиться к моим дежурствам по ночам и в выходные дни?
– Переживу! Когда мне тебя познакомить с родителями? Можно нагрянуть на Новый год. Хороший повод.
– Они обо мне знают?
– Конкретно нет, а в общих чертах в курсе. Переживаешь, что не одобрят мой выбор? Не переживай! Я уверен, что потеряв бизнес, я не потеряю тебя, а с тобой – преумножу его.
– Не боишься ошибиться на мой счёт?
– Не боюсь! Ты никогда не станешь Викой, а она тобой. Мы с братом не идеальные и со стороны такие же, как твои сёстры. Немногие знают, что беззаботная жизнь нам далась далеко не с пелёнок и на блюдечке с голубой каёмочкой. А я хорошо помню наезды на деда и отца, слёзы мамы, шантаж и угрозы. Было и такое в нашей жизни.
В скором времени состоялось знакомство с родителями Александра. Им было около пятидесяти. Старший сын Михайловых был копией своего отца. Высокий, в меру упитанный шатен с пронзительным взглядом синих глаз. При знакомстве, Виктор Васильевич поинтересовался, кто ей Дмитрий Ильич.
– Это мой дядя, брат мамы.
– А родители чем занимаются?
– Оба умерли с разницей в два года, до того, как я окончила среднюю школу. Бабушка привезла меня сюда. Там всё продали, здесь купили. Дядя помог с ремонтом. Бабушка умерла в феврале этого года.
– И как тебе работа?
– Нормально. Опыта мало, а научить не стремятся. Я работала в отделении медсестрой с третьего курса, так и прижилась.
– А дядя не помогает?
– Отец, у него на шее три иждивенки. Катя с ними и не общается.
– Что значит «не общается»?
– Мы приехали в город в 2003. Сейчас 2010. Тётю и сестёр я видела в нашей квартире два-три раза, не больше. Дядя приезжал к нам без сопровождения.
– Почему?
– Трудно назвать конкретную причину, но чувствовала, что общение со мной им в «тягость». Не было у нас ни общих тем для разговоров, ни интересов, ни друзей. Возможно, ревность, которая появилась с нашим переездом, – Катя грустно улыбнулась. – Мы не жили за чужой счёт. Обходились пенсиями, моей зарплатой. Возможно, дядя и помогал бабушке финансово, но разговоров на эту тему в доме не было.
– А почему выбрала профессию врача?
– Бабушка у меня была женским доктором. Пошла по её стопам. У нас и имена с ней одинаковые, и фамилию взяла её, когда оформляли опеку. Я любила родителей, а бабушка была мне и за маму, и за папу даже при их жизни.
– Кать, а ты не боишься, что твоя сестра уведёт нашего Саньку у тебя до свадьбы?
– Александр не телок, чтобы его уводить на привязи. Если такое и случится, зачем мне блудливый бычок? Да и заводить речь о свадьбе рано.
– А какой ты видишь свою свадьбу?
– Я об этом не думала. На мой взгляд, свадьба – это праздник для молодожёнов, а не посиделки для нужных людей. Я знаю цену деньгам и скажу, это чаще неоправданные расходы. Извините, за прямоту.
– Белое платье ты тоже не хочешь?
– Вы меня не так поняли. Я очень хочу праздника, и белое платье мечтаю надеть. Только праздник должен быть нашим, а не компании нужных людей, которые о нём если и вспомнят, то не все. А платье должно быть удобным. Зачем кого-то удивлять или шокировать, но при этом самой чувствовать неудобства? На своём празднике хочется быть красивой, счастливой и беззаботной.
