Юнкерс, спикировав, летел на бреющем полёте. Гулко забарабанили его мощные пулемёты. Били трассирующие пули, как две огненные струи. Полетели щепки. Несколько бойцов замерло в кузове. Игнат Кружечкин решил выстрелить из автомата. Но тут же поплатился за решимость. Высокий жилистый рядовой, дав очередь, затрясся всем своим стройным телом. Пули пронзили его насквозь. Гимнастёрка залилась кровью.
– ААААА… ААА, – закричал он.
Рядовой Игнат, покосившись, вывалился из кузова, как каменный столб. И померк, где – то в тени полуторки. А огненные трассы покатились дальше по дороге. И поднимали пыль. Солдаты, пленённые взрывами, живо побежали за обочину дороги. И таились за молодыми порослями деревьев и кустов. Все метнулись в стороны небольшими группами. Кто – то упал в канаву замертво. Сержант Окунев, прицелившись по летящей цели, выстрелил из «мосинки». Но даже мимо не попал. А сам тут же завалился на спину. Гимнастёрка густо окропилась кровью. Пулевая, дикая, огненная трасса прокатилась по пыльной земле. Юнкерс, спикировав к дороге, сбросил бомбу. И тут же быстро удалился на расстояние. Второй штурмовик дал очередь из пулемётов. Пронёсся жуткий характерный гул, который действовал страшно на нервы. Рёв его только усиливался. Потянуло гарью. Несколько солдат покосились возле дороги. Они не успели скрыться от жутких, свистящих, трассирующих пуль. Юнкерс живо пошёл на второй круг. И можно было заметить лицо Дитриха в кабине пилота. Белый усатый пронзительный лик довольно смотрел на бегущих и разбегающихся в поле солдат. Глаза арийца цвета пивной пены пылали страстью. В них просматривалась быстрота кобры. Он прищурился, крепко держась за штурвал жилистыми руками. Тонкие белые губы натянулись в небольшой улыбке.
Веяло жаром. Вдали колонны разгорался огонь. Тянуло горящим горючим. Где – то на краю прогремел взрыв. Командир бригады Николай Зайцев живо достал из кобуры табельный пистолет ТТ. Он, бегло осмотревшись, чуть пригнулся. Голова ушла в плечи. Глаза невероятно округлились. Виднелся лёгкий шок. Он быстро замахал рукой, глядя на солдат. А те побежали в сторону поля.
– Быстро. Все в укрытие… В укрытие… Все… Быстро, – громко и пронзительно закричал он.
Вновь пронёсся тот противный и зудящий рёв сирены при пикировании Юнкерса. Командир Зайцев, не растерявшись, поднял пистолет в руке. И тут же воздух сотрясли выстрелы. Но цель быстро промчалась по воздуху. И вновь пугала своим видом, заходя на очередной круг.
– В укрытие все… Бегите… В укрытие, – скомандовал командир, живо метнувшись в сторону кювета.
Повеял лёгкий ветерок. Где- то вновь грохнуло не по-детски. Потянуло гарью. Водитель полуторки Николай Управителев машинально схватился за кобуру. И тут же в его руке появился тёмный заряженный наган. Он бегло глянул на него, не торопясь покидать свою кабину автомашины. Глаза дико округлились. Всё тело обуял жар. Мысли путались. «Вот сукин сын. Лохматое чудище. Они нам сейчас всю колонну взорвут… Сволочи. Кабан блин безрогий… Я ему сейчас… Сукину сыну… Я тебя моя малышка не брошу… Себя не прощу… Если он тебя взорвёт. Моя полуторка держись…», – подумал он. Николай, глубоко выдохнув, живо осмотрелся. Юнкерс, дав круг, заходил на вираж. И был виден невооружённым глазом. Уже начинал пикировать, чтобы открыть огонь из пулемётов. Водитель, живо открыв дверку, выскочил из кабины. И тут же чутко прицелился глазами. Цель двигались быстро. Она живо приближалась к колонне техники. За штурвалом штурмовика «Юнкерс 87» восседал тот самый пилот люфтваффе – командир эскадрильи Дитрих. Он ехидно ухмыльнулся, заприметив нагловатую фигурку.
