Я подошла к нему ближе. Он возвышался надо мной на голову и пристально вглядывался в мое лицо.
– Реагируй честно. Правдой на мою правду, Тео. Вокруг слишком много лжи и игр. Не знаю, как тебе, но мне от этого тошно.
– Порой честно – не значит правильно, – тихо ответил он.
Я задумалась.
– Такое ощущение, будто тебя пугает правда.
– А тебя нет?
Я покачала головой:
– Пугает безысходность.
– Что ты имеешь в виду?
– То, что я вынуждена спать с матерью, ведь она панически боится, что я тоже исчезну. Я просыпаюсь с мыслью, что сегодняшний день будет похож на вчерашний. Мне приходится выходить из класса, чтобы ответить на ее звонок и сказать, что со мной все в порядке. – Я говорила это все спокойным, умиротворенным тоном. – Тео, она звонит мне каждые 20 минут, когда меня нет дома. Я прячу свои работы под кроватью, а могу рисовать лишь ночами. Она засыпает, и я выбираюсь из постели со страхом, что она проснется и застукает меня. В моей жизни слишком много недосказанного. Поэтому, нравится тебе или нет, ты слышишь всю правду, такой, какая она есть.
– Иди сюда, – тихо позвал он и крепко обнял меня.
Я уткнулась носом ему в грудь, вдыхая аромат одеколона. Он нежно погладил меня по спине, а я медленно просунула руки ему под куртку и обвила их вокруг его тела, крепко прижавшись к нему. Рядом с ним было так тепло.
– Ренуар и Алина Шариго, – тихо начала я, – у них была разница в возрасте двадцать лет. Он любил ее, она позировала ему и все прощала, потому что тоже любила.
Касание его рук успокаивало, ощущение его крепкого тела под моими пальцами умиротворяло.
– Они познакомились на Монмартре. Он сидел вместе с Моне в молочной мадам Камий, когда впервые увидел ее, – прошептал мне на ухо Тео.
– Как думаешь, что он почувствовал в их первую встречу?
Тео немного отстранился и заглянул мне в лицо.
– Он решил, что она убийственно милая, а затем подумал, что ему чертовски сильно хочется увидеть ее голой.
Я удивленно приподняла брови.
– Думаешь, он сразу же захотел раздеть ее?
– Конечно, а чего ты ожидала от человека, который говорил: «Я продолжаю работать над обнаженной натурой до тех пор, пока мне не захочется ущипнуть холст», – с легкой усмешкой ответил Тео.
Я вылупилась на него во все глаза и громко расхохоталась:
– Ты сейчас серьезно?
– Абсолютно, – с доброй улыбкой сказал он. – Ты видела его картины? Его авторству принадлежит очень много работ в жанре ню: «Обнаженная», «Большие купальщицы» и далее по списку.
– Я читала о нем, знала о его страсти и похождениях. Но я никогда не предполагала, что первое, о чем думают мужчины при виде женщины, – как раздеть ее…
Тео пожал плечами.
– Это неправда, мы не думаем так о каждой женщине.
– Когда последний раз ты думал об этом? – с любопытством спросила я.
– Очередной бестактный вопрос, – отворачиваясь, сказал он.
Я положила руку ему на лицо.
– Посмотри на меня, – тихо попросила я. Голос не слушался, а сердце от волнения выпрыгивало из груди. – Ответь. Честно.
Когда он наконец посмотрел на меня, в его взгляде был целый ураган. Он ничего не ответил, но мне не нужны были слова, чтобы понять недосказанное.
– Значит, «убийственно милая», – хитро сверкнув глазами, сказала я.
Он смущенно улыбнулся:
– Именно.
Я встала на носочки и прошептала ему на ухо:
– Я могу тебе попозировать.
Он в неверии покачал головой и взял меня за руку.
– Как-нибудь потом, – с неловкой ухмылкой бросил он.
