– Полторы минуты, – заявил влюбленный похититель «механических мустангов». – Коробку пива?
– Согласен. Иди, давай, а мы посмотрим, как ты терпишь фиаско.
– Она пойдет со мной. Пойдем, малыш....
«Ну все, это жопа!».
Потом была погоня. Они уходили вдвоем, а я мешал трем экипажам «жетонов» преследовать, маневрируя перед их машинами. Я верил на все сто, оттирая преследователей, – Макс сможет уйти, верил, зная о его способностях управления мотоциклами, зная о врожденном чутье и об инстинкте самосохранения. Макс так же знал дороги этих районов как свои пять, да что там – все двадцать пальцев.
Позже я оттаскивал его, бьющегося в истерике, от нелепо лежащего на асфальте безжизненного тела Бэт. Его крики, уже ничего не меняющие, рвали слух. Но сначала я и сам пытался поднять ее, не осознавая, что она мертва – лу́ны отражалась в ее открытых больших глазах, а ветер нежно перебирал прекрасные волосы словно живые. Рядом стоял водитель огромной цистерны. Макс и Бэт ушли от погони, но не смогли уйти от преследования судьбы....
Дальше были вопросы, бесконечные допросы, пронизывающие насквозь и полные ненависти взгляды родителей Бэт. Затяжные судебные процессы, постоянные стрессы, вопросы бестактных психологов.
Приговор – тюрьма для меня и психлечебница для моего друга. Затем реабилитация, год алкогольных запоев, год наркотической привязанности, больше года депрессии… Все это было, и мне ли этого не знать....
– Да помню… – Я словно и не погружался в воспоминания. – А у тебя как дела?
– Как у меня дела?! Это что, шутка такая? – Очередной окурок летит в пепельницу размером с ведро. – Ты пропадаешь на два месяца, затем говоришь по телефону странные вещи, понятные, вероятно только тебе, и, появившись пропадаешь снова…
– Если ты сейчас говоришь о деньгах, то вот они. – Бросаю бумажный конверт перед недовольной физиономией собеседника. – Не был? Собирал деньги. А что со мной, сам не знаю: вокруг меня что-то происходит, только не пойму – что. Я испытываю страх, причем постоянный и неосознанный. Он как туман, клубится вокруг меня....
– Страх… Да ты ли это? Может, обратишься к психиатру? – Он оживляется, глядя на меня с интересом. – Или лучше ко мне: есть кое-какие препараты. Новые грандиозные разработки….
– Спасибо, не надо! Я и так не вылезаю из «Мескалина».
– Мескалин? Да это, же детские игры. – Он оживляясь вскочил. – Я тебе такое покажу…
…Свое прозвище «Мутант» Макс получил, пережив лечебницу, затяжную депрессию и, пропав из поля зрения, появился лишь через пару лет. Я потерял его как Макса.
Позже, случайно узнав, что существует человек с таким прозвищем, я и предположить не мог, что это мой друг, так как понаслышке знал о сфере деятельности Мутанта.
Вскоре пришлось познакомиться ближе. И я увидел Макса, но сильно изменившегося. Как физически, так и морально. И уже от него самого я узнал, что он занялся наукой и селекцией: выращивает и скрещивает алкалоиды растений с химическими веществами, ставит опыты, проводит эксперименты, испытывая произведённые продукты на себе и на других добровольных подопытных.
Он даже что-то говорил о научном труде, который в будущем сделает его известным ученым. Достойным премии Нобеля. Я не воспринимал эти заявления всерьез учитывая трагедию с Бэт и прошедшую им тюремную лечебницу. Медикаментозную терапию.
Но так случилось – один из результатов работы Мутанта заинтересовал знакомого мне человека. Таким образом с Максом-Мутантом мы стали партнерами в очередной раз.
