Обалдеть, опять я что-то испортил! Меня охватил легкий мандраж, но выскакивать из пьесы я не собирался, если только модератор страницы не отключит меня сам.
Через мгновение в комнату влетел какой-то молодец в обмундировании, наверное, петровских времен, с обнаженной шпагой в руке и трое других персонажей с ружьями наперевес. Они замерли посреди комнаты, чуть не опрокинув стол. Озираясь, молодцы водили ружьями в направлении стен с таким видом, что готовы были стрелять.
«Ну что за маскарад? – про себя подумал я. – Лучше помолчать. Сейчас придет режиссер и расставит точки, а модератор точно меня отключит».
Тем времени наряженные солдаты опустили ружья и недоуменно пожимали плечами.
– Никого здесь нет, почудилось царю невесть что.
– Что значит, почудилось?! – Стены вздрогнули от крика. – Обыскать все кругом, найти немедля этого шутника, уж я ему шутки-то устрою. Что стоите как бараны? Обыскать!
Скоморохи, переодетые в солдат, бросились к стенам и принялись их ощупывать и обстукивать. И когда могучая рука стукнула по камере, я даже вздрогнул: «Идиоты, камеру ведь испортят, неужели не видят?»
Они обстучали каждое бревнышко, раз пять стукнули по камере так, что я непроизвольно отшатывался от монитора, затем выскочили из комнаты, и сапоги их загрохотали в соседних помещениях и на улице опять по бревнам.
Что-то подсказывало мне, что здесь что-то не так. Второй раз мои безобидные вопросы наводят просто панику на этих артистов. Или они просто не знают о том, что постановку смотрят из интернета, их самих не известили об этом? Ну а тогда кто их смотрит и где?
В комнате было пусто, где-то слышались крики, ругань, но в комнату долгое время никто не заходил.
«Что за ерунда? Опять лохотрон в сети. Пока я пялюсь на экран, кто-нибудь шарит по моим папкам компьютера, скачивая какую-либо информацию», – негодовал я.
При этой мысли я собрался отключиться, но в комнату сначала вошел Меншиков и чуть погодя Петр, закрывая за собой дверь
– Слушай Александр Данилыч, – обратился Петр к Меншикову, понизив голос, – ты сам ночью слышал голос, еще говорил про слова мудреные. Говорил ведь?
– Ну да, слышал.
– Так вот, сегодня опять кто-то здесь говорил. Я слышал его как тебя сейчас. – Петр почти вплотную подошел к нему. – Посиди здесь, не уходи, незачем мне другого звать. Я не думаю, что мы вдвоем с тобой одновременно спятили.
– Воля твоя, государь, посижу.
Петр отошел к окну, посмотрел на улицу, сел на лавку и взвел курок пистолета. Меня разбирал хохот, я выдернул штекер микрофона и захохотал что есть мочи. Слезы брызнули из глаз, когда я представил себе на секунду, как рявкнул в микрофон.
Немного успокоившись, я обратил внимание на то, что Петр держал пистолет наизготовку, намереваясь выстрелить. Похоже, звук отключаемого микрофона им тоже слышен и наводит на них сумятицу. Вдоволь насмеявшись, я снова подключил микрофон, в телефонах послышался треск и голос Меншикова:
– Вот опять, слышишь, Петр Алексеевич?
Петр со свирепым выражением водил пистолетом из стороны в сторону.
– Слышу, – процедил он. – Щас шарахну.
– Куда, в камеру? – не удержался я, смех разбирал меня. – Вы что, не знаете, что вас показывают по инету?
И тут Петр, или как его там, выстрелил из пистолета. Я мгновенно отпрянул от монитора.
– Вы что, с ума сошли, так и оглохнуть можно!
– Ничего, не будешь пугать своим бесовским говором. – Петр с выпученными глазами был страшен. – Алексашка! Тащи сюда еще пистолеты, разгоним бесов, к чертовой матери.
