Он замолчал. Мария бросила сигарету и повернулась к выходу. Дронго тоже спустился и вышел из подъезда. Женщина ждала его на улице.
– Необязательно меня оскорблять. – Мария сняла очки и отвернулась от него.
– Это вы убили Хайнштока? – устало спросил Дронго.
– А что я должна была делать? – рассердилась женщина. – Ждать, пока он уедет? Что случится, если его перехватят в дороге? Если это даже один шанс из ста, из тысячи, его нельзя было отпускать. Речь шла о вашей безопасности, Дронго. Это был мой долг. Поймите наконец.
– Долг убить невиновного человека. Пожилого, хотя нет, еще молодого и влюбленного. Косвенно вы убили и его жену. Только потому, что он не захотел работать на нас. – Дронго махнул рукой. – Я не собираюсь читать вам лекции по этике, просто не хочу с вами разговаривать. – Он резко повернулся.
– Постойте, – раздалось за его спиной, – подождите.
Мария догнала его.
– Подождите. Я знаю, знаю, как вам горько и больно. Понимаю ваше состояние. Вы считаете, что я вас обманула. Хотя это не так. Все делалось исключительно ради вашей безопасности. Понимаю, что вы обо мне думаете, но простите меня, я не могла поступить иначе.
Подул легкий ветер. Она по-прежнему держала очки в руке. Глядя ей в глаза, он вдруг впервые подумал, что она сравнительно молодая женщина и как трудно ей убивать человека.
– Да, наверное, вы правы, – кивнул он, – просто я никак не привыкну к отвратительным правилам этих грязных игр.
– Я вам не рассказывала, как погиб мой муж. – Мария говорила тихо, словно сдерживая рвущийся стон. – Его вертолет сел в афганской деревне. К ним вышла девочка. Она пригласила их войти в дом. Второй пилот колебался, но мой муж, видимо, вспомнив о своей дочке, дал конфету и вошел внутрь. Там ему и отрезали голову. Только потому, что он поверил этой шестилетней девочке.
Она замолчала.
– Что было потом? – спросил он, предугадывая ответ.
– Наши ребята разбомбили этот дом, сожгли еще несколько домов рядом со всеми людьми, там находившимися. А мне потом привезли обгорелый труп моего мужа без головы. Я находилась в то время почти рядом, в Джалилабаде. Тогда я таскала с собой томик Ремарка – «Триумфальную арку». Там есть такие слова: «Разве можно умереть, когда любишь». Я еще раньше знала о любви Хайнштока, не думайте, что я такой безжалостный робот.
Она снова надела очки, с трудом сдерживаясь. Достала платок.
– Я не хотел вас обидеть, – угрюмо извинился Дронго, – просто не люблю, когда меня обманывают. Да и гибель этого немца на меня сильно подействовала. Я бы так не смог.
– Да, наверное, – согласилась Мария, – каждому свое.
– Сколько вам лет? – спросил Дронго, прикасаясь к ее локтю.
– Тридцать пять. Выгляжу я, наверное, старше.
– У вас красивые глаза, Мария, – в который раз повторил он грустно, – я много о вас слышал. После смерти мужа вы еще два года оставались в Афганистане.
– Верно. А потом я попросилась на эту работу. Здесь все ясно. Или убивают меня, или убиваю я. После того как я окажусь не нужна, меня уберут. И сделают это очень профессионально. – Она усмехнулась.
Он огляделся по сторонам.
– На нас обращают внимание. Пойдемте к площади.
Женщина послушно пошла за ним.
– Почему уберут? – мрачно спросил Дронго.
– Система, – пожала плечами Мария. – Вы ведь все понимаете. Мы всегда знаем слишком много. В каждой разведке мира есть снайперы, делающие свое дело, и агенты-ликвидаторы, убивающие этих снайперов. Вы спрашивали о моих успехах? На моем счету в Афганистане было тридцать четыре душмана. А за эти восемь лет еще одиннадцать человек. Это все, что я умею.
