Они ее не бросят. А больше ей никто не нужен.
Этери сполоснулась, вытерлась, расчесала роскошные длинные волосы, заплела их на ночь в две свободные косы и вышла из ванной в спальню на первом этаже, где стояла большая двуспальная кровать.
Зазвонил ее сотовый: Катя. Этери ответила.
– Ну все, добралась до дому в целости и сохранности. Ты как?
– Да вроде пока жива. – Этери хотела пошутить, но сама почувствовала, что шутка вышла чересчур мрачной. – Прости, Катюха, я не то хотела сказать. Спасибо тебе. Я давно так классно не веселилась.
– Ложись спать.
– Уже, – заверила подругу Этери.
– Я тебя разбудила? – испугалась Катя.
– Нет, я только-только из ванной. Что-то я сегодня малость подустала.
– Странно, – иронически хмыкнула Катя, – вроде весь день ничего не делала. Ладно, позвони мне завтра, как от Софьи Михайловны вернешься. А может, заедешь?
– Нет, у меня дел невпроворот, я лучше позвоню.
– Ладно, спи.
Сон не шел к ней. Вроде устала как собака, а уснуть не получается. Может, оттого, что на новом месте? Ей вспомнилась детская присказка:
Сплю на новом месте,
Приснись жених невесте.
Кажется, полагается расческу под подушку положить… Вздор. Не нужен ей жених! Надо спать, завтра трудный день, опять в Москву ехать… Мысли мешают. Мысли назойливые, неотвязные, как мухи, так и лезут в голову.
Чтобы не думать о непрошеном, Этери заставила себя думать о нужном. Надо прямо с утра позвонить в реставрационные мастерские, пусть приедут и заберут картины. Но договориться на послеобеденный час. А лучше на послезавтра: еще неизвестно, когда она из Москвы вернется. Да-да, лучше на послезавтра. Хорошо, что самые ценные дедушкины картины хранятся в банковском сейфе у Веры Нелюбиной! Пожар их не затронул.
Надо позвонить ремонтникам. Тоже лучше на послезавтра. Но не откладывать, ремонт надо делать быстро. Хоть бы стены скорее просохли. «Вывезу картины и включу обогрев на полную мощность», – пообещала себе Этери. Что еще? Грумера[8] надо вызвать, собаки который день не чесаны, а у самой у нее сил нет.
Да, горничную нанять вместо Даны! Завтра, все завтра. А сейчас спать…
Не спалось. Опять принимать снотворное? Нет, хватит, так можно и подсесть, не дай бог.
Этери взяла плеер и включила третью песню – «Я все еще здесь». Эрта Китт озаглавила так свои мемуары. Чего только ей не довелось пережить! Половины слов Этери не понимала: слишком много там было реалий 30 – 40-х годов (это при том, что сама Эрта Китт родилась в 1927-м и Великую депрессию пережила еще ребенком). Но многое было ей понятно и по-человечески близко. Пусть даже сама она никогда не знала бедности, не снималась в кино, не употребляла наркотиков. Главное – стойкость, юмор, цепкая жизненная хватка, непрошибаемый оптимизм, которого ей сейчас так не хватало.
Все было:
Бывало здорово, бывало паршиво,
Я всякого повидала, но, боже,
Я все еще здесь.
Были бархатные ложи,
Бывали скверные пивнушки,
Однако ж я здесь.
В трущобах ночевала,
В ночлежках за казенный счет…
За хлебом стояла
Ну да, была Депрессия.
Но была ли я в депрессии?
Черта с два!
Финансиста встретила,
И вот я здесь!
Танцевала голышом —
Ну да, было.
По три бакса за ночь.
Но я же здесь.
Травку курила, пила – ну не без этого.
Сидела на «колесах»,
Обретала Иисуса,
Лечилась покоем…
Ничего, главное, я здесь.
В актерской школе не училась.
Но кто-то сказал:
«В ней что-то есть»,
А это значит – я здесь!
