Собеседники добродушно захохотали.
– Все трое в армии?
– Двое, – средний здесь… – Кази затянулся.
Появилась морщинистая старуха, что-то шепнула на ухо мулле.
– Да, да, – согласился кази, – иди отдохни, пусть Джамиля тебя заменит.
Вскоре послышалось шуршанье. Возникла женщина в белом платье, в белом платке, шароварах, с яркими карими глазами, и с темно-рыжим завитком, выбившимся из-под чадры. Она несла поднос с чашечками кофе. Двигаясь легко, изящно, и в то же время как-то по особенному скромно, она поставила чашки перед офицером, не глянув ему в глаза, а перед кази, чуть поклонилась. Балта прекрасно успел разглядеть блеск глаз и медный завиток волос, и ноздри у него затрепетали.
– Кто она, уж не твоя ли жена?
– Нет, она сирота. Я ее приемный отец…
– Вот как? – задумался Балта.
– Послушайте, уважаемый кази, как вы исполняете директиву правительства, как помогаете армии избавить край от армян?
– В меру сил, да пребудет с нами Аллах. Правда, после вас, эфенди, остается мало о ком позаботиться, – усмехнулся кази, – в основном собираем за них урожай, за что вам глубокий поклон от всей деревни.
Кази наклонил голову, и его гость кивнул, принимая благодарность.
– Остались ли где еще в окрестностях армяне?
– Благодаря вашим стараниям немного, наши крестьяне поймали лишь трех.
– Да уж и правда, после моих молодцев подбирать мало что придется, – усмехнулся офицер, – Ну, и что вы сделали с пойманными?
Кази пожал плечами, будто вспоминая о чем-то мало приятном.
– Девочку пяти лет продали курдам, с женщиной что-то сделали, ну, а мужчину отдали нашим женщинам… Кажется, они его поджарили… Впрочем, мелочи меня не интересуют…
– Ха-ха-ха, – рассмеялся Балта, – А ведь напрасно, уважаемый, мелочи могут доставить большое удовольствие – что может быть приятнее, чем увидеть мученья врага?..
– Ходят слухи, что какие-то армяне в горах вооруженные. Будто кто-то их видел, – взял чашечку кази Магомед. – Достаточно ли у нас сил защититься, если что? Ведь большая часть вашей роты уже отправлена на фронт…
– Армянские отряды? – рассмеялся Балта. – Да откуда они здесь? Бабьи россказни! Да и если даже несколько бродяг где-то бродят, чего вам бояться – в деревне мой взвод остался, в каждом доме есть оружие.
Мужчины некоторое время молчали, пробуя кофе.
– А что, канарейка не поет? – спросил Балта, взглянув вверх.
– Как всегда, эти бездельники забыли покормить, – проворчал кази, дотронулся до колесика, спрятанного в листве, стал крутить, и золотая клетка медленно опустилась.
Из темноты появилось круглое лицо слуги Магомеда, Селима. Он молча поклонился, не входя в беседку.
– Что тебе, Селим?
– Опять Хасан к Вам просится…
– Чего ему надо?
– Очень просится…
– Знаю, знаю что ему надо, ну ладно, пусти…
Через несколько минут раздался скрип камешков на тропинке, и у входа в беседку оказался немолодой крестьянин с загорелым огрубевшим лицом в белой рубахе и с накрученным на голову пестрым платком.
Увидев, что за важных персон он потревожил, крестьянин растерялся, сорвал с головы тюрбан, прижал его к груди и упал на колени.
– О высокочтимые! О мудрейшие! Да хранит вас всемогущий Аллах! Дай Аллах здоровья и всех благ вам и вашим ближним! Да будет всегда удача, благочестивые, вам в ваших благородных делах…
Кази поднял руку, прерывая пришельца.
– Хватит, хватит, Хасан! Встань! Скажи лучше, что тебе нужно, а лучше я сам скажу – опять за налоги просить пришел? Опять платить нечем?
