Жабы удивительные создания, как они умудряются выживать в этом мире, загадка. В урожайный на жаб год можно наблюдать их везде. Бывает, целая толпа жаб начинает, переходить просёлочную дорогу, притом упорно, целенаправленно, не считаясь с жертвами. Раскраска их прямо фантастическая. Трудно в природе где-либо найти такую гамму цветов и оттенков от ярко изумрудного до тёмно гранатового. Богата мать природа, а создатель ещё круче…
Я не зоолог, мне трудно понять, чем они питаются, но ведь что-то едят? Иногда в зарослях лопухов и прочего, под забором нахожу маму жабу, а с ней целый выводок или настоящую россыпь жабят с ноготь большого пальца. Но жабы плохие видно матери, через день-два смотришь, эта малышня уже пасётся самостоятельно. Удивительные существа, кто их только не хватает: собаки, кошки, все почти виды птиц, но они упорно держаться за жизнь и возрождаются снова и снова. Надеюсь, в 17 году их будет опять много, так как было не видно года три. Где вы жабы! Вылезайте, я хочу вас видеть весной, когда зазеленеет!
ДЯДЯ ВАСЯ-СЛЕСАРЬ ГИНЕКОЛОГ
Честно говоря, я не знал почему все зовут его так, довольно дурацкая кличка, думалось мне. Мужчина он был вполне обыкновенный, невысокий щуплый, волосы редкие, нос слегка сдвинут, видно в результате старой баталии. Но вот руки были необыкновенные, особо кисти с длинными пальцами хирурга, или музыканта. Если его не вызывали на объект, то тихо сидел у себя в каморке, в полуподвальном этаже, радовался, наверно, что нет работы – всё равно оклад. Но если какую-нибудь фотографию затапливало, то за ним быстро приезжали, хотя тоже не всегда, ведь в советское время сантехников было до чёрта и многие заведующие, особо на периферии, обходились местными умельцами и центральную контору не беспокоили, будучи твёрдо убеждёнными, что в конторе работают одни шпионы.
И вот один раз, накушавшись портвейна в ближайшем кафе, мы с ребятами заспорили, откуда может быть такая странная, необычная кличка, или помягче прозвище. Посидели, подумали и решили: накачать дядю Васю портвейном «Три семёрки» как следует в ближайшее время если только подловим его у стойки бара. Делать нам было особо нечего и не выгоняли нас с Фабрики фоторабот потому, что мы уходили этой весной в Советскую Армию.
Сказано-сделано. Мы стали следить за нашим слесарем-гинекологом дядей Васей. Вычислять когда он заходит в кафе чтобы трахнуть портвейна. Скоро фортуна повернулась к нам. Мы стоим и опять дегустируем «777», разглядываем во все глаза девиц в коротких модных платьях, яростно спорим, у какой ноги лучше и красивей. От тротуара нас отделяет стеклянная стена, всё видно прямо отлично: каблуки, ноги, и причёски рыжего цвета, очень модного в те годы.
И тут наш слесарь выходит как в кино прямо из-за стойки, на ходу что-то дожёвывая. Мы его и затянули, притом поглубже в самый угол к окну, пускай тоже на девиц посмотрит. Наш закопёрщик Валерка быстро принёс три бомбы, мы дружно расплескали одну в четыре стакана. После первого нашего стакана дядя Вася попыток смыться уже не делал, так как уже был угощен за работу продавцами кафе. Скоро мы все закосели, но свою цель не забыли, а стали допытываться, откуда такая странная кличка у него. Дядя Вася хитро посмотрел на нас и промолвил: «Чёрт с вами, ставьте сюда пузырь, я расскажу, где я заработал это прозвище».
Он выпил стакан портвейна и заявил следующее: «По-молодости и дурости я попал в шайку занимающуюся подпольными абортами, так как был фельдшером на фронте, работал в операционных, приходилось и аборты делать. Известно всем, что они после войны были строго запрещены. Наше незаконное предприятие процветало года полтора-два, затем одна женщина умерла от потери крови, что-то врач не доглядел, мы не смогли её спасти. Дело вылезло наружу, нас повязали, после судили, отвалили по червонцу, но вскоре вождь скончался и я попал под амнистию, просидев всего пять лет. Кстати в лагере, я как медработник опять работал в больнице, приходилось и аборты делать, наверно это судьба».
