– А вы не думали о том, чтобы определить девочку в специализированный интернат для инвалидов? Может там ей будет лучше среди таких же, как она. А вы сможете ее навещать. Когда она поправится, то вы сможете ее забрать обратно.
Сергей с тоской посмотрел на Угримова.
– Вы думаете, у нас не было такой мысли? С самого начала, мы с женой сомневались в том, сможем ли мы справиться. Так и получилось. Марьяна не хочет нас вспоминать. Она даже не смотрит в нашу сторону. Как будто мы – пустое место. Может быть, мы уже давно отправили бы девочку в интернат, но мысли о том, что скажут наши родственники и друзья, не дают нам покоя. Да и Петр, наш младший сын, не хочет даже слышать об этом. Он готов сам забрать девочку к себе, только ему не позволят органы опеки. Он не женат, да и слишком молод, чтобы взваливать на себя такую ответственность. Поэтому, мы просто в отчаянии.
– Какая вам разница, что подумают родственники и друзья? Они должны понимать, что для вас это непосильная ноша. И подумайте о том, что там ей будет лучше. Общение со сверстниками поможет ей. Это все же лучше, чем каждое утро разговаривать с птицей. Так, глядишь, она и с другими животными начнет общаться – с мышами, крысами и другими подобными тварями. Они заполонят весь дом. Вам это надо? – с долей иронии проговорил Угримов.
– Думаю, вы правы. Нам нужно что-то решать с девочкой. В конце концов, никто же не говорит о том, чтобы бросить девочку совсем! Мы будем часто ее навещать, может тогда она, все-таки, нас вспомнит.
Ольховский воспрял духом и возбужденно зашагал по холлу. Вдруг он резко остановился.
– Я сейчас же сообщу об этом Ларисе. Думаю, что, несмотря на угрызения совести, она найдет этот выход из сложившегося положения наилучшим! А с Петром мы как-нибудь решим вопрос. Он должен нас понять. Прошу меня простить, я сейчас вернусь.
С этими словами, Сергей решительно направился в комнату супруги.
Ларису не пришлось долго уговаривать.
Вечером на семейном совете, на котором, кроме супругов Ольховских присутствовал Петр, мнение которого особо не учитывалось, было решено отправить Марьяну в интернат. Лариса на следующий день посетила интернат для детей-инвалидов и договорилась обо всем. Девочку там ждали через два дня.
Каждый вечер Сергей и Лариса заходили к Марьяне, чтобы пожелать ей сладких снов. Чаще всего девочка лежала на кровати, не реагируя на появление родственников. Только Петр вызывал у девочки слабое оживление, а иногда легкую улыбку. Парень часто бывал у племянницы, стараясь хоть как-то развлечь ее. Он устраивал представления кукольного театра, а девочка внимательно следила за куклами и улыбалась их ужимкам и шуткам.
В последний вечер, как будто что-то почувствовав, девочка была необычайно оживлена. Она не отпускала Петра, держа его за руку и заглядывая в глаза, словно желая что-то прочесть в них. Петр же, не в силах выдержать ее пронзительного вопрошающего взгляда, старался отвлечь ее новой куклой, купленной им накануне. Эту куклу он увидел случайно, проходя мимо витрины игрушечного магазина. Она сразу привлекла его внимание неимоверной схожестью с маленькой Марьяной. Такие же золотые кудри обрамляли нежное фарфоровое личико с маленькими алыми губками и прямым носиком. Но особая схожесть была в огромных зеленых глазах с длинными пушистыми ресницами. Петр не смог пройти мимо и тотчас же привез купленную куклу племяннице. Она долго разглядывала новую игрушку, прежде чем прижать крепко к себе. В такой позе ее застали Ольховские, делая свой вечерний обязательный обход.
