– Прости, – вытащила телефон дрожащими пальцами. Ненавижу врать. А сказать правду не в состоянии. Он не поймет. – Входящий. Ты заходи, я сейчас.
– Хорошо, я пока закажу. Не заставляй долго ждать, красотка.
Я улыбнулась и спустилась на пару ступенек. Приложила телефон к уху, делая вид, будто принимаю вызов. Это ужасно: изображать из себя девушку, которой постоянно кто-то не вовремя звонит, изображать из себя нормальную, хотя мне далеко до нормальности.
В такие минуты меня тошнило от самой себя. Рядом с Максом и его друзьями с одной стороны было прикольно, жизнь наполнялась красками. С другой – невыносимо, потому что каждый раз осознавала – я не такая, как все. Меня накрывала волна обреченности. Хотелось разреветься и убежать.
Спустя несколько минут, я засунула телефон в карман, сделала глубокий вздох и двинулась к ступенькам. Протянула руку к дверной ручке, однако там и замерла, не решаясь дернуть ее на себя. В голове промелькнули воспоминания из школьной поры, из детства. Проклятые голоса, словно вой ужасающей сирены, до сих пор иногда звучат, заставляя табун мурашек осыпать тело.
Странная.
Шизанутая.
Эй, у нее не все дома.
Исаева, может тебе таблеточки попить.
Не подходи к ней, вдруг это заразно.
Дети бывают очень жестокими. Подростки не всегда отдают отчет своим действиям. Интересно, Ян хоть раз задумывался, насколько мне было больно? Он не видел моих слез, но неоднократно выслушивал, как я ненавижу его, и всех в этой проклятой школе. Остался лишь год. Надеюсь, после мы никогда не увидимся с Вишневским. Надеюсь, на этом мои пытки закончатся.
5. Глава 04
В воскресенье Макс пригласил меня в кино. Надо было отказаться, ведь я ненавижу ходить в темные места, где чувствуешь себя уязвимым. Хотя нет, дело не в уязвимости. Я просто боялась, что мой проклятый секрет раскроется и парень, который считает меня красивой – сбежит. Так странно. Мне льстило внимание Демина, его улыбка и прикосновения. Рядом с Максимом я расправляла плечи, пусть и не всегда, пусть и не каждый раз. Не хотелось потерять ту невидимую нить, за которую я чудом ухватилась.
К походу в кино готовилась тщательно: вытянула волосы, подкрасилась, надела новую юбку мятного цвета и светлую тонкую кофточку с принтом бабочки на груди. Возле уха заколола заколку с белыми бусинами, мне показалось, она дополняла милый образ.
– Мне начинать ревновать? – спросил папа, заприметив меня на кухне в обед. Я спустилась на первый этаж нашего двухэтажного дома, и подошла к холодильнику. Хотелось молока с коржиком перед тем, как ускользну из гнездышка.
– А что я настолько хорошо выгляжу? – я улыбнулась, усаживаясь на барный стул. Папа задумчиво провел пальцем по подбородку, а потом одобрительно кивнул. Я очень любила отца, наверное, потому что он никогда ничего не требовал и не ждал. Просто радовался за своих дочек, позволял им быть самими собой.
– Будь я моложе, приударил бы за тобой, – засмеялся папа. Обычно он пропадал сутками в университете, где преподавал философию. Но сегодня остался дома.
– Ты бы сбежал от меня, когда узнал о моих тараканах, – я покрутила пальцем у виска, правда, с улыбкой. Шутить над собой это нормально, пожалуй, это единственное, что привил мне Вишневский. Хотя в его шутках нет ничего хорошего. Только желчь.
– Милая, – отец вздохнул и поднялся со стула. Он подошел и положил руки мне на плечи, развернув к себе. От света папины глаза орехового цвета переливаются бликами, в них отражаюсь я и моя печальная улыбка. – У тебя нет таких проблем, которые невозможно принять любящему человеку. Пойми, ты не должна этого стыдиться. Ты не хуже других, а то и лучше. И я говорю это не как твой папа, а как мужчина. Если человек уйдет от тебя из-за подобного, грош цена такой любви. Запомнила?
