− Заключим пари, − вдруг весело заявил он, словно не говорил минуту назад о странных вещах. – Поддерживаю твоё желание держаться от меня на расстоянии и не притронусь к тебе. Но ты сама придёшь ко мне в объятия, потому что по-другому будет невозможно.
− Я?! Приду?
Немедленно завожусь, так как такой наглости свет не видывал. Зазнайка кивает, шутливо поджимая губы.
− Придёшь.
− В объятия?
− В мои объятия и мою постель. Это случится исключительно по твоему желанию, Ксани.
− Вы много о себе думаете!
Многозначительно хмыкнув, Андриан приближается.
− Я успел хорошо тебя понять. Так что насчёт пари?
И прежде, чем я успела отреагировать, он по-хозяйски склонился к моему уху.
− Спать не будешь. Уснуть не дам, − шепчет он, обжигая горячим дыханием кожу, вызывая целый сонм мурашек по позвоночнику. – И тебе понравится. Я буду ждать тебя, Ксания.
− Никогда! – севшим голосом пробормотала я, а Андриан с ухмылочкой отстранился.
− Увидим.
***.
Беседка, возле которой оставил меня Андриан, чудесна. Расположенная в непосредственной близости к особняку, она укрыта от него лавиной плюща, густо затягивающего проёмы между столбиками плотным пологом. Один бок беседки почти полностью свободен, открывая вид на сад. Бабушка уже ждала меня, и именно она, выглянув, отправила внука подальше, сказав, что разговор между нами, девочками, будет долгим. Алмазов её послушался, хотя мне такая покорность показалась удивительной. Не тянет он на примерного внука, это скорее в характере Селивана, и как только переиграть такого умного и упрямого? У меня вообще чувство, будто Андриан ушёл не далеко и напряжение до сих пор проскакивает между нами, покалывая на кончиках пальцев.
Я очень боюсь остаться один на один с бабушкой Алмазова. До сих пор помню её впечатляющее выступление в «Андрвис» и разнос, который она устроила. Но, как выяснилось, боялась я совершенно зря.
− Как тебе мой внук? – без экивоков, тоном, почти как говорит Андриан, задала вопрос бабушка, и я покраснела.
Мучительно. Даже по шее краска полилась, хорошо хоть платок спасает. Я вновь закуталась в него плотно-плотно. Так растерялась, что не нашла ничего лучше, как выпалить:
− Он хороший!
Оу, Ксания-я… С досады хочется стукнуть себя ладонью по лбу. Нашла, что сказать! И кому. Родной бабушке Андриана, почти единственной, к кому он прислушивается и уважает. Наверняка, та ждала от меня чего-то более… конструктивного. Но что я могу сказать, если жених является самим Алмазовым?! Не сообщать же бабушке, что её драгоценный внук – деспот, каких поискать. Красивущий, слов нет. Но деспот. И характер у него не просто не сахар, даром что сладкого не ест. А дикая перечная смесь. Хороший – это ещё комплимент для него.
Но женщина лукаво улыбается, глядя на моё раздосадованное лицо.
− Искренняя реакция! Рада, что Андриан воспринимается тобой… хорошим. Но неужели это всё?
Она поддразнивает, приподнимая бровь, и что-то в её улыбке есть нечто такое, отчего я расслабляюсь.
− Ну-у… Он очень умный, − тяну, вспоминая «Андрвис» и то, как Зазнайка им управляет. Что бы ещё такого сказать. – Он отличный руководитель. На фирме у него все ходят по струнке.
Бабушка продолжает улыбаться, безмолвно поощряя. Давая высказаться.
− Деловой, собранный. С уравновешенностью у него, правда, проблемы, но зато он умеет излагать свои мысли так, что каждому понятно. Прямо вот очень понятно! Доносит до печёнок. Ещё он настойчивый.
