Троллейбус практически всегда приходил ровно за двадцать пять минут до начала рабочего дня и лишь в дни непогоды мог задержаться. Раньше времени не приходил ни разу за те три месяца, что Олег на нем ездил.
В гипермаркет со второго рабочего дня он стал заходить исключительно с черного входа. Так гарантированно отсутствовали встречи с коллегами на пути. Хватило с него первого знакомства с коллективом. Это был прорыв – все, абсолютно все смогли выдавить из себя коллективное «Привет Олег», стандартное приветствие для новичка, и в ошеломленном состоянии разбрелись по рабочим местам.
Приветствия коллег, ну хоть кого-нибудь, кроме начальника Андрея, парень больше не слышал. И потому, что избегал встреч и по причине того, что коллектив отгородился от него прочными незримыми стенами, за которыми позволял себе заниматься всем чем угодно, только не смотреть в его сторону.
Двое из коллектива, наверное, самые неустойчивые, уволились по собственному желанию в первую неделю, после появления новичка в коллективе. Причиной ухода они обозначили «сложную рабочую обстановку». Об этом парень узнал со слов Андрея, который понять не мог, что такого невыносимого они нашли в дружном коллективе гипермаркета. Директор магазина будто был слеп и не замечал в упор, как больше десятка человек игнорируют одного и наоборот.
Прошмыгнув незамеченным в небольшую подсобку, где стоял его рабочий компьютер, Олег начинал свой рабочий день с просмотра электронной почты, по нажатию клавиши принтер начинал выдавать распечатки, на которых указывались товары, коды и прочая информация для внесения правок по ценам товаров. После оставалось только распечатать новые ценники, на специальном принтере, чем парень обычно занимался в обеденный перерыв.
Как правило, с полудня до трех часов дня, Олег отправлялся на склад и проводил небольшую ревизию среди товаров, ценники на которые следовало изменить к следующему рабочему дню.
По этой причине на полках в торговом зале ценники от данных товаров убирались. Их все еще можно было приобрести, но цену следовало запросить на кассе. За полгода не случалось ни единой накладки. Нелюдимость и концентрированность только на себе делали Олега идеальной машиной для учета и переучета. Этим часто пользовался Андрей, который полностью возлагал на Олега свою ответственность по контролю и уходил пораньше в те дни, когда должен был задерживаться допоздна.
Олег с удовольствием брал дела на себя, согреваясь мыслью, что помогает другу больше времени уделять на личную жизнь. Он сам ни к кому не спешил, от чего свободного времени вообще не жалел. За кучей дел легче проживать день за днем забываясь о проблемах, которые не получалось решить.
Тот же троллейбус, который довозил Олега до работы утром, забирал его домой вечером. Остановка, на которой парень выходил, была конечной на маршруте, от чего ни утром, ни вечером в салоне не бывало многолюдно. Олег обожал тридцать седьмой маршрут. По случайности этот номер совпадал с номером дома интерната, из которого парень выпустился. Время от времени он вспоминал озеро, куда сбегал ото всех и часами наблюдал за рябью на воде, представляя невероятных рыб, поднявшихся на поверхность, чтобы глотнуть воздуха.
Часто, по пути домой, парень задумывался о том, как бы узнать хоть что-то о судьбе родителей. Как так получилось, что он попал на содержание к государству, и никто из родных не взял его к себе? Что случилось с родными? Бабушками? Дедушками? Тетками и дядьками? Неужели уже тогда, трехлетним мальчуганом, он так же как в более позднем детстве отпугивал от себя людей? А может родители бросили его? Не смогли ужиться с ним и сдали в приют? Погибли? Убиты?
