- Красиво,- протянула я, забирая в руки стекло и рассматривая в полумраке
это
– словно искры там застряли или огненные всполохи.
- Это ты красивая,- проговорил надо мной кираль, и я только теперь подняла на него взгляд и осознала, в какой двусмысленной позе мы находимся. Надо было откатиться или просто выбраться, но следующая фраза меня заворожила.- Я все смотрю и не могу понять: это действительно ты такая, или все дело в Шторме? Лоб высокий, хмурится забавно – вроде любым зрением смотри, а он не меняется.
Пальцы кираля невесомо прошлись по моему лбу, потом спустились на брови и глаза – глаза пришлось закрыть – и по трепещущим ресницам прошлись.
- Брови ровные, шелковистые под пальцами, даже с закрытыми глазами приятно к ним прикасаться. И глаза…Когда открыты – точно омуты, а когда закрыты – хочется смотреть и прикасаться… И родинка эта…
Он оглаживал мою родинку подушечкой пальца и даже подул, отгоняя непослушные пряди с виска. А я даже не представляла, что обычной маленькой точке можно уделять столько внимания.
- Ярош твой эту родинку так тщательно прорисовывает,- продолжил мужчина, и впервые за сегодняшний день я увидела в его взгляде злость и удивилась: с чего вдруг он вспомнил про Яроша? Сама я про него не вспоминала последние недели три, наверное.
- Вы нашли мой альбом?- догадалась я и уже хотела потребовать вернуть его, но следующий вопрос обескуражил меня на время.
- Интересно,- пальцы Хорстера скользнули к губам и прошлись более ощутимо, с небольшим нажимом, со странным жаром,- Ярош целовал тебя?
- А?- я надеюсь в этом полумраке не видно, как густо я покраснела. Да и нельзя назвать те поцелуи…
Пальцы скользнули к шее, но на их место пришли губы. Быстро, невесомо, трепетно.
Как так? Я же только на миг прикрыла глаза, справляясь с покрасневшими щеками, а мои губы уже горят. И странно: поцелуй Хорстера не возмутил, не вывел из себя, но и не вызвал то бешеное желание отдаться, которое накрывало меня на Втором Выборе – было очень приятно ощущать, как его губы прижимаются, чуть прихватывают то одну губу, то другую, как его дыхание сливается с моим. Я только слегка приоткрыла губы, чтобы вобрать в себя воздух, перемешанный с этим терпким дыханием, а его язык игриво прошелся по зубам и скользнул чуть глубже, не робко, но и не нахально, так нежно, что в груди защемило и сердце заскакало, словно тушканчик: вверх-вниз, вверх-вниз.
А голова такая пустая, что можно чихнуть и услышать эхо, только кто чихает, когда мои губы сами пришли в движение и робко отвечают под гулкие удары сердца. Даже сама от себя не ожидала подобной робости и нерешительности, словно впервые целуюсь и руки не знаю куда деть.
-
Держи, растяпа
,- проорало в моей голове так, что я вздрогнула от макушки до пят и распахнула глаза, в которых, похоже, был написан ужас, потому что Хорстер резко отпрянул, ударился об крыло, по которому кто-то зеленый наглый и зубастый сейчас колотил то ли лапой, то ли хвостом. А потом снова стало тихо.
- Балидор,- нервно спросил Хорстер вслух, усаживаясь на песок,- что там происходит?
- Кахер еще один пробежал – потерял по дороге какие-то кусты, похоже, ценные – он за ними вернуться пытался, но я не дал – спугнул. Может, полетим уже?
- Да, пора,- Хорстер снова стал мрачным киралем, только его постоянные взгляды на мои губы говорили, что только что между нами было. А я даже не знала, что нужно говорить в таких случаях…или не нужно?
