С этими словами я размахнулся и всадил кинжал в его правую руку. Изумруд треснул и взорвался. Именно взорвался. Меня откинуло, а руку Карла буквально разорвало. От удара в глазах потемнело, и я, с чувством выполненного долга потерял сознание.
Мне снилось, что я лечу. Знаки медленно кружились вокруг меня, налипая на руки. Отовсюду звучали слова забытых заклинаний. Я всё глубже и глубже проваливался в бездну.
Пробуждение было не из лёгких. Я приоткрыл глаза. По всему телу распространилась боль. Первым, что я увидел, были карие глаза, некогда принадлежавшие Лани. Теперь она была без маски. Молодая девушка с длинными волосами, похожими на тёмное золото. Прежде убранные в хвост, они струились по её плечам, едва не спадая мне на лицо. Моя голова покоилась у неё на коленях. Я попытался подняться. Она положила руку мне на грудь.
– Вам не стоит вставать, месье, – в её голосе что-то изменилось.
– Ничего… страшного… – сказал я, сжимая зубы от боли.
Она вздохнула, но все-таки помогла мне приподняться. Невдалеке лежал Карл. От его правой кисти ничего не осталось. Сейчас обрубок был тщательно перевязан, рыжая девушка придерживала его голову, вливая в пересохшие губы воду. Я покосился на свою руку. Знаки были там. Это не могло не радовать.
– Ингольф, – проговорил я.
– Что? – девушка удивлённо посмотрела на меня.
– Меня зовут Ингольф.
– Я Таллия, а это Габи. Карла ты уже знаешь.
– Слишком хорошо, – пробормотал я.
Она улыбнулась.
– Я властелин слова, – продолжил я, – помоги мне встать, я должен творить магию.
– Но ваши раны…
– Из-за них и должен. Иначе неделю здесь будем торчать.
Таллия понимающе кивнула и помогла мне подняться. Я опёрся на её плечо. Ей было тяжело, но она старалась удержать меня. Знаки на руках замерцали.
Сила в руках, твёрдость в словах,
Всё, как и прежде со мной,
Мной не владеет предательский страх,
В сердце отныне покой.
Крови по жилам положено течь,
Пальцам негоже дрожать,
Солнцу позволено раны прижечь,
Звездам их боль унимать.
Помню и верю я в силу свою,
Пусть не согнётся мой стан,
Я на восход обращённый стою,
Боле не ведая ран!
Я светился. Всё моё тело излучало свет, и боль отступала. Отстранив от себя Таллию, я шагнул к Карлу. Он всё ещё неподвижно лежал, тяжело дыша. Габи вопросительно посмотрела на меня, но я не смотрел на неё. Я смотрел на Ворона.
– Карл, – проговорил я, – ты, конечно, сволочь, но умереть я тебе всё равно не дам.
С этими словами я положил руку ему на лоб. Свечение перекинулось и на него. Он выгнулся и затрясся. Габи хотела что-то сказать, но Таллия удержала её. Они стояли и смотрели, как в Карла возвращается жизнь. Часть моей жизни, если быть точным.
Наконец свечение потухло. Карл открыл глаза. Сейчас они были серо-синими, похожими на сталь.
– Что произошло? – проговорил он, приподнимаясь.
– С какого момента? – ехидно поинтересовался я.
– Карл! – Габи бросилась ему на шею, едва снова его не повалив.
Я ощутил, как Таллия прижалась ко мне.
– Что ты делаешь? – наконец спросил я.
– Что? Что-то не так? – она подняла на меня удивлённые глаза.
– Да. С тех пор, как мы встретились, ты ведёшь себя так, будто мы давно знакомы, да ещё и влюблены.
Она опустила голову и отстранилась. Мне показалось, что я сказал что-то не то.
– Просто, – пробормотала она, – всё как в сказке. Я потому и пошла тогда с вами… с тобой. Я была уверена, что ты появился, чтобы нас спасти. И вот ты спас. Разве после этого в сказках люди не влюбляются?
