Принимая решение кардинально изменить привычный уклад жизни, Вера думала, что сможет избавиться от терзавших её боли и разочарования, но на деле вышло лишь на время отвлечься. Постепенно её стала накрывать тоска по родному дому, терзали сомнения и страхи в верности принятого решения. Пока в душе бушевала буря разрозненных эмоций, голос разума был не слышен. Сейчас же, когда всё немного поутихло, он отчаянно кричал Вере о безрассудности её поступка. В один миг оставить всё, что она строила годами: дом, работу, которая приносила приличный доход, побросать первые попавшиеся вещи в чемоданы и уехать на чужбину без каких-либо планов на будущее. Это самое отчаянное решение, принятое ею когда-либо.
Мысленно Вера отматывала плёнку произошедших событий назад, снова и снова прокручивая момент последней встречи с Андреем. Может быть, просто не стоило начинать этот разговор? Может, нужно было оставить всё как есть? Где-то она неверно разыграла свою карту. Нужно было подождать ещё немного. Усилием воли Вера возвращала себя к реальности. Она обманывала себя много лет. Не Андрей, не его обещания. Она сама делала это. Она верила в то, во что хотела верить. Хватит! Да, ей страшно. Да, она может ошибаться. Но решение уже принято. Вера понимала, что у неё всё ещё есть дорога назад. Она может хоть сейчас купить билет домой. Она также знала, что ждёт её там. А здесь её пугала неизвестность. Так почему бы не дать ей шанс? Может, судьба ещё приятно удивит её. Примерно по такой траектории двигались мысли Веры. Страхи, сомнения, надежды. Постепенно она погружалась в депрессию. Депрессия… Дисгармония души и проклятие человека разумного. Или же дар? Тёмное время перед рассветом.
К душевным страданиям присоединилась болезнь тела. Во время прогулки по Питеру Вера сильно промочила ноги, этого ей, не привыкшей к сырому климату, хватило, чтобы на несколько дней слечь в постель с температурой. Благо, что для того, чтобы вскипятить чайник, необязательно пользоваться общей кухней, можно сделать это не выходя из своей комнаты. В связи с чем необходимость общения с соседями сократилась, и у Веры была возможность немного адаптироваться к новому образу жизни.
В Павлодаре, прожив в своей квартире около восьми лет, Вера так и не удосужилась познакомиться с соседями. При встрече она вежливо здоровалась, но не более того. Она не знала их имён, не знала, на каком этаже и в какой квартире живут многие из них. К соседям по тамбуру она даже не успевала привыкнуть, так часто менялись квартиросъёмщики. Да и виделась она с ними крайне редко. В общем, традиция ходить к соседям за сахаром и солью, которая бытовала ещё в её детстве, канула в прошлое. И данная ситуация Веру вполне устраивала.
Но здесь всё было иначе. Естественные природные нужды заставляли Веру совершать вылазки из своей норы, и она уже знала, с кем делит крышу над головой. В одной из комнат проживали молодожёны, приятная молодая пара, которая на практике подтверждала, что с любимым и в шалаше рай. Вторую комнату занимала женщина лет тридцати пяти с шестилетним сынишкой Павликом, его сердитый голосок и слышала Вера за стеной в день своего заселения.
Мальчишка оказался именно такой, каким Вера себе его представляла: худенький, со взъерошенными волосами, озорной искоркой в глазах и любопытный до невозможности. Вера как-то сразу прониклась к нему симпатией и одновременно сочувствием к его матери. Наталья, впоследствии Вера узнала, что её зовут именно так, была измотанной, дёрганной и какой-то жалкой. Вера заметила, что с работы она возвращается уже затемно и иногда ложится спать, даже не поужинав. Павлик частенько оставался дома один, когда мама уходила на работу, должно быть, в эти дни его не с кем было оставить.
