– Я ухожу от тебя, – прошипела с порога, одетая по-дорожному Филоксена, и…поспешила в порт, где всегда можно было найти судно, отправлявшееся в Пирей. Она решила вернуться в дом родителей, прихватив, правда, кое-что из ценностей. За остальными вещами она пообещала прислать слуг.
Убедившись, что Филоксена действительно ушла, Пигмалион приказал доверенному слуге привести к нему пару гетер из тех, которые недавно приплыли на остров на корабле из Афин.
Душа художника искала вдохновенья.
Поутру он обнаружил, что гетер не видать, голова трещит, а сам он лежит на каком-то топчане в мастерской в обнимку с прохладной статуей. От его объятий она даже немного согрелась. Слуга, услышав, что Пигмалион пробудился, принес кувшин свежей воды.
Царь выпил холодной воды и поразился, насколько она вкусна… Затем умылся сам родниковой водой, взял губку и умыл свою любимую, которая заблестела. И, наконец, он понял, что случилось.
– О Боги, я переспал с этой… женщиной! Не с девушкой, не с мальчиком, не с супругой, а со статуей… И мне это понравилось. О, Афродита, даруй мне жену, такую как эта! Я люблю ее и буду любить так, что о моей любви будут складывать песни, поэмы, легенды. – бормотал он, чуть покачиваясь в деревянном резном кресле – троне в зале, куда к нему приходили все, у кого было дело до царя.
Он сидел, приходя в себя и окончательно просыпаясь. В зале было пусто, только в дальнем углу сидел старый слуга в ожидании распоряжений или царя, или скульптора.
Они встретились взглядами, и слуга двинулся к нему.
– Сегодня праздник Афродиты, – сказал слуга, – сходи к ней. Если ты ей понравишься, она тебе поможет.
Конечно, слуга не знал, да и не мог знать, что чувствовал Пигмалион, но добрый человек только и мог помочь простым советом.
Озадаченный своей жизнью, а, вернее, ее поворотами, Пигмалион поплелся по извилистой дороге в святилище Афродиты. Весеннее солнце уже припекало, время приближалось к полудню, тени становились короче. Он шел неторопливо, время от времени глотая воду из козьего меха. Но в храме было прохладно, и Пигмалион скоро пришел в себя.
Сначала он поведал мраморной Афродите свою историю без утайки, а потом обратился к ней со своей просьбой, той самой, с которой проснулся. Говорил он жарко, исступленно. И богиня, слышавшая немало страстных молитв, поверила этому симпатичному киприоту, что его любовь сильна и постоянна. И ведь просил он лишь одно, чтобы новая жена была бы похожа на его творение. Три раза полыхнул на алтаре жертвенный огонь, что означало одно – молитва услышана.
Но что сделает великая Афродита?
Когда Пигмалион, уже в сумерках, чтобы сократить путь направился через оливковую рощу, освещаемую уже поднявшейся холодной луной, примчался домой, то увидел при свете масляного светильника, как его ожившая Любовь в легком, почти прозрачном белом, с золотым рисунком по краям, хитоне готовит им ложе. Линии ее тела были совершенны, а светло коричневые вьющиеся волосы она стянула в пышный пучок на затылке.
– Хвала вам, Боги Олимпа, – произнес Пигмалион и, трепеща всем телом, обнял теплое, ставшее таким желанным грациозное стройное тело любимой. Его пальцы немного вдавились в ее плоть, этого ощущения у него не было ни разу во время работы, но от него у царя зашлось дыхание..
Они едва не задохнулись в жарком поцелуе. Им предстояла первая брачная ночь. И какая ночь!..
