– Да, да, хорошо. Можешь идти? Ноги целы?
– Да.
На мгновение воцарилась тишина, пока они изучали меня. Затем главный решительно скомандовал:
– Так, хорошо! Все слушайте меня! Мы немного выбились из графика. Идем быстро, машина будет через тридцать минут, а расстояние до нее около восьми километров на северо-запад. Этот человек пойдет с нами. Ты следуешь за этим человеком, – обратился главный ко мне, указывая на одного из своих. – Понимаешь?
– Да, я понял, – ответил я.
Так я вместе с остальными направился через лес к машине. Они не стали меня пристегивать или привязывать, так как, по-видимому, не считали меня опасным.
Всего их было пять человек. Возможно, из-за меня или по какой-то другой причине, но в пути они были немногословны. Никто со мной не разговаривал и не задавал вопросов. Мы быстро шли в тишине, лишь изредка синхронно останавливаясь по команде впереди идущего и прислушиваясь к звукам леса. По их экипировке со следами крови и противогазам на поясе было ясно, что они участвовали в кровавом налете на лабораторию. Это наводило на мысль, что они не враги мне, и всё не так страшно, как казалось на первый взгляд.
Когда мы добрались до места, было уже совсем темно. В лесу, съехав с трассы вглубь на 10–20 метров, стояла машина, похожая на небольшой фургон неприметного цвета. Чуть поодаль я слышал звуки машин, проезжающих вдоль трассы. Главный, как я его называл, пошел вперед, проверяя обстановку у фургона. Мы все стали ждать. Подойдя и перемолвившись несколькими словами со своим водителем, он махнул нам рукой, приглашая в грузовик.
– Карета подана, прошу садиться, – сказал с улыбкой старший.
Это было произнесено с нетипичной доброжелательностью. За это короткое время он не показался мне хорошим человеком. Но всё быстро изменилось. Он снял маску с лица и улыбнулся.
Остальные последовали его примеру, и я увидел их лица. Большинство из них выглядели молодо, лет по 25 или 30. Только главный был в возрасте, и тот, что шел возле меня, тоже был постарше остальных.
Мне протянули кусок чего-то невероятно вкусного. Это было вяленое мясо, самое лучшее, что я когда-либо пробовал в жизни. Я старался есть спокойно, но, кажется, не смог скрыть своего восторга. В ответ услышал смех, но, слава богу, не жалость.
– Давай, давай, быстрее приходи в себя! Мы уже далеко от твоей тюрьмы, – сказал один из них, – Меня зовут Мартино. А тебя? Ты меня понимаешь?
– Он всё понимает! Он на нашем языке просто мастер! – добавил другой. – Меня зовут Кабро!
– Я не помню, как меня зовут. Помню только свой номер, – ответил я.
– Ничего, вспомнишь! – сочувственно произнёс Кабро. – Тебе, скорее всего, от сорока до пятидесяти, и имя у тебя классическое, как и твой славянский акцент. Раньше всех называли по именам, соответствующим их культуре, но потом всё изменилось! Да? Микки?
– Не называй меня так, а то я быстро придумаю тебе кличку, – пригрозил она.
– Да это не кличка! Это просто ласково, с небольшим акцентом, – объяснил Кабро.
– Меня зовут Миха, – произнесла девушка, протягивая мне руку. – Иногда меня называют Микки, но лучше Миха. Так приятнее. И прости, что с тобой так жёстко обошлись. У нас тут свой режим. Своя манера общения при выполнении задания.
– Я не думаю, что это было жестко. Бывало и хуже… – задумчиво произнёс я.
– У тебя есть яйца, раз ты смог убежать. Язык тоже с головой дружит. Яйца и язык! Всё будет супер! – сказал Кабро.
